Рублевка и ее обитатели. Романтическое повествование

Потом была незабываемая прогулка по парку Монрепо. Особенно заинтересовал гостей родник, именуемый «источником наяды». Наяда в древнеримской мифологии — нимфа рек и ручьев. Согласно местной финской мифологии, в Монрепо жила наяда Сильмия. По преданию, именно она придала роднику целительную силу, врачующую зрение. Достаточно просто умыть лицо водой из родника, как наступает прозрение. Только потом надо не забыть опустить в воду монетку…

Огюст Монферран приехал в Монрепо «приискать подходящие граниты для петербургских строений». И заодно, по просьбе хозяина усадьбы, он набрасывает на бумаге эскизы павильонов, мостиков и беседок. В их числе — изящное оформление «источника наяды», в главных чертах дошедшее до наших дней. Этот эскиз барвихинские путешественники выпросили у своей родственницы и хозяйки Монрепо баронессы Софии Елизаветы, собираясь построить подобный источник у себя в Барвихе.

Источник Нарцисс

Мы знаем, что идею эту они осуществили. На нижней террасе барвихинского замка в Подмосковье появилась точная копия «источника наяды» из Монрепо. Местный родник направили к каменному павильону с изящной решеткой, и из пасти бронзового льва потекла серебристая струя воды. Возможно, нимфа Сильмия распространила свои чары и на этот источник, — во всяком случае, по воспоминаниям гостей баронов Мейендорфов, у хозяев и приезжающих в замок существовал целый ритуал омовения лица из источника. К сожалению, подобно многим усадьбам, замок «Мейендорф» не обошло стороной разорение во время революции, и павильон Монферрана был разрушен. А вскоре иссяк и родник.

Но история сохранила для нас факт, что хозяин замка, Михаил Феликсович, читал здесь поэму Людвига Генриха Николаи «Имение Монрепо в Финляндии», написанную в 1804 году на немецком языке.

Позволю себе привести здесь отрывок из этой поэмы, посвященный «источнику наяды», в своем переводе:

О, Сильмия, нимфа, твой мраморный стан
Берез в окружении нежно блистал.
Сегодня воздвиг я лишь памятник твой,
Где свежий источник играет с травой,
Где красные скалы взросли из болот
И финский рыбак свою песню поет.
Был юноша Ларе, незаметный пастух,
Он в хижине жил, к шуму города глух.
Зимою терзал его лютый мороз,
А летом он пас свое стадо — шесть коз.
Однажды, любуясь отрогами скал,
Он Сильмию, нимфу, у вод увидал, —
Из влаги залива вставала она,
Прекрасная ликом и станом стройна.
И вмиг забывает пастух своих коз;
Колотится сердце, он к месту прирос:
Ларе в нимфу влюбился, не ест и не пьет,
Тоскует, и сон к нему ночью нейдет.
От слез и страданья померк его взор,
Не видит он боле залива и гор.
Злой волк уничтожил доверчивых коз,
Пастух то не видел, ослепший от слез.
Друг Ларса о горе его рассказал
Красавице нимфе. И взор заблистал
У Сильмии. Утром, поднявшись на холм,
К Авроре воззвала с мольбою о том,
Чтоб небо дало роднику силу ту,
Которая вмиг исцелит слепоту.
И, Сильмии Ларе услыхавши призыв,
К источнику утром в надежде приник.
Прозрел он, прохладной струею живим,
И прежнее стадо опять перед ним.
Он к хижине новой, счастливый, спешит,
Он Сильмию ищет и благодарит.
Но нимфа исчезла, уже навсегда,
Лишь льется целебная чудо-вода,
И люди приходят сюда с той поры
И струям волшебным приносят дары.

Дневниковые записи Михаила Феликсовича позволяют реконструировать маршрут путешествия четы наших баронов. Вслед за Выборгом — снова Петербург, затем поездом — в Кенигсберг, а оттуда на берега Эльбы, в Гамбург. Дания (место службы) теперь совсем близко, и русский барон спешит увидеть городок-соименник, городок Мейендорф. В Гамбурге посетили дом-музей великого немецкого поэта Генриха Гейне и отправились за 20 километров в Мейендорф. Здесь обедали в местном трактире и заночевали.