Рублевка: Player’s handbook

Романова представила себе, как давешняя знакомая набирает полный рот спермы знаменитого теннисиста, как сплевывает в пакетик, замораживает, как, дождавшись овуляции, втягивает в шприц и вводит себе во влагалище… А потом вот этим самым ртом лезет пробовать еду у Романовой из тарелки! Чтобы отвлечь себя от рвотных рефлексов, Романова попыталась понять, чем именно из вышеописанного Анжела Ермакова так привлекла соотечественников. Почему ищут знакомства с нею? Почему зовут за столики? Почему слушают ее болтовню? Почему с каким-то подобострастием смотрят ей в рот? (Черт! Опять этот рот!) Ни в тот вечер, ни после Романова не нашла ответа.

А мы находим легко. Дело даже не в известности. Не в том, что на несколько месяцев Анжела Ермакова стала героиней таблоидов. Дело в том, что она представлялась идеальным трендсеттером.

Вся была из невиданных противоречий. Русская, но негр. Вышла замуж за богатого англичанина, но в Лондоне не стала (как заведено у вышедших замуж) притворяться английской леди, а принялась околачиваться возле набитого русскими богачами ресторана Nobu (как принято у невышедших замуж). Забеременела от богатого и знаменитого (традиционный на Рублевке бизнес), но не обычным способом, а через рот. Идеальный трендсеттер!

Если бы в тот вечер в монакском ресторане Анжела Ермакова показала бы новый способ завязывать шейный платочек, то через месяц вся Рублевка так завязывала бы. Если бы на Анжеле Ермаковой было в тот вечер платье неизвестного молодого дизайнера, то через полгода бутик этого дизайнера открылся бы в Барвиха Luxury Village. Если бы призвала к революции, то — чем черт не шутит — дамы в соболях и горностаях, может быть, уже тогда стали бы выходить на площадь с антипутинскими плакатами.

Но…

Ничего не предложила Анжела Ермакова ни в тот вечер, ни после. В отличие от Ксении Собчак, которая только за последние пару лет ввела в рублевский обиход следующие тренды:

1) моду для девушек носить очки в тяжелой оправе и выглядеть не просто интеллектуалкой, а знайкой и немного синим чулком;

2) моду для девушек работать;

3) моду для девушек ходить с портфелем;

4) моду для девушек ездить с водителем, но на переднем сиденьи автомобиля;

5) моду для девушек участвовать в протестных акциях.

Она вводила в обиход тренд за трендом, пока не нарушила главное, кажется, и единственное для трендсеттера правило — «правило зеркала».

26. Григорий Масленников «правило зеркала» формулирует так: зеркало переворачивает право и лево, но не переворачивает верх и низ. То есть трендсеттеру всегда следует нарушать горизонтальные правила и никогда — вертикальные. Всегда чудить с равными, но никогда не позволять себе эксцентричности с начальством или прислугой. Если видишь на дороге запрещающий знак «кирпич», то надо обязательно под этот знак подъехать. Но если твою машину на шоссе останавливают, чтобы пропустить кортеж Путина, ни в коем случае не надо ехать поперек кортежа, ибо таким образом ты, безусловно низший, противопоставляешь себя Путину, безусловно высшему. Убьют дурака, и все дела. Опыт показывает, что люди, соблюдающие невнятное и зыбкое «правило зеркала», имеют успех, но стоит это правило нарушить — беда. Многие люди, которые в иерархии Большой Рублевской Игры давно уже прошли уровень трендсеттера, тем не менее продолжают (просто по привычке) составлять свою жизнь из трендсеттерских парадоксов, никогда (по привычке же) не нарушая «правило зеркала».

Вот, например, миллиардер Роман Абрамович идет в ресторан Ragout, успешное предприятие известного ресторанного критика Алексея Зимина. Уже трендсеттерский парадокс, потому что миллиардер идет в дешевый ресторан, рассчитанный на людей совсем уж среднего достатка. Может быть, потянуло к простым людям? Подобно Гаруну аль-Рашиду[10], решил посетить инкогнито кварталы бедняков? Ничуть не бывало: помощник Абрамовича звонит заблаговременно владельцу ресторана, назначает визит Абрамовича на неурочное время между обедом и ужином, просит не отпускать повара и официантов… И вот часа в четыре, когда ресторан пустует, а повар и официанты стоят навытяжку в ожидании почетного гостя, дверь распахивается, вваливают человек восемь охраны, рассредоточиваются по ресторану, как если бы захватили его, — и входит Абрамович. Садится скромно за стол, долго читает короткое меню и, наконец, говорит: «Салат приготовьте, пожалуйста, только без заправки».