Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги

В числе владельцев летописи Успенского упоминают Феодосию Прокофьевну Морозову, героиню известной картины В. И. Сурикова «Боярыня Морозова», а также сподвижника Петра Великого графа Петра Матвеевича Апраксина и вслед за ним участника Бородинского сражения генерала Д. Г. Бибикова. Последующие хозяева села и усадьбы – это князья Святополк-Четвертинские, выстроившие в Успенском по проекту зодчего П. С. Бойцова дошедший до нас усадебный дом в пропорциях и формах шотландского замка. Князь Борис Владимирович Святополк-Четвертинский оставил еще по себе память в Успенском тем, что организовал здесь поныне функционирующий конный завод.

Церковь Успения Пресвятой Богородицы. Фото В. Вельской

У князей село Успенское приобрел московский и пензенский промышленник генерал-лейтенант Иван Андреевич Арапов (1844–1913). Интересный факт: женат И. А. Арапов был на Александре Петровне Ланской, старшей дочери Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской, урожденной Гончаровой, от ее второго брака.

Усадебный дом в Успенском. 1880-е гг. Архитектор П. С. Бойцов

От Арапова имение и село Успенское перешли во владение к миллионерам, фабрикантам и промышленникам Морозовым, и хозяином здесь стал Сергей Тимофеевич Морозов (1860–1944). Это был старший брат известного в истории Саввы Тимофеевича Морозова (1862–1905), роскошный особняк которого находится тоже поблизости, в Горках-10 (в советское время в этом особняке была дача писателя А. М. Горького). Связано село Успенское с именами Чехова и Левитана.

Антон Павлович Чехов

…Антон Павлович Чехов приехал на Брестский вокзал в Москве в семь часов утра 16 июня 1897 года. Поезд отправлялся в 7.20. На услужливый вопрос кассира, каким классом господину угодно ехать, вспомнил с усмешкой советы врачей и ответил: «Первым классом». Билет прославленному писателю заказан был заранее хозяином Успенского Сергеем Морозовым. Состав из темно-синих, желтых и зеленых вагонов уже стоял готовый под парами на путях. Железнодорожный состав того времени нарисован поэтом Александром Блоком в стихотворении «На железной дороге» (1910):

Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели…

Синие вагоны относились к первому классу, желтые предназначались для публики поскромнее, а в зеленых ездил простой народ. Войдя в темно-синий вагон первого класса и устроившись в мягком кресле, Чехов вновь перечитал записку, полученную накануне от друга своего художника И. И. Левитана: «Сегодня в 3 ч. еду к Морозову, не могу сидеть дольше в городе! Если приедешь в Москву, то прямо ко мне, ибо Афанасий остается здесь и все, что нужно будет, к твоим услугам. Если захочешь еще милее быть, то приезжай в деревню ко мне, для чего надо сказать Афанасию, чтоб он по телефону дал знать в имение – и лошади будут высланы на Юдинскую платформу по Смоленской ж. д. (около 1,5 ч. езды от Москвы до имения; называется оно Успенское)…»

Надо отметить, что Сергей Морозов был не только удачливым предпринимателем, но и имел склонность и способности к живописи. Вместе со своим ровесником и другом Левитаном он окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где оба они учились у корифеев живописи В. Д. Поленова и А. К. Саврасова. Морозов вполне сознавал себя как художника-любителя и высоко ценил гений Левитана. Именно поэтому в 1891 году он поселил Левитана в своем московском доме, предложив к его услугам свою мастерскую. Вот выдержка из письма писательницы-переводчицы Т. Л. Щепкиной-Куперник: «Заехала к Левитану в его красивую, в коричневых тонах, мастерскую, отделанную для него Морозовым в его особняке».

Морозовы заботились о Левитане до самой кончины великого художника. Они же взяли на себя все хлопоты и расходы по его похоронам, а флигель, где он жил в Москве, стали называть левитановским (Трехсвятительский пер., 1). 19 января 1895 года Чехов побывал в мастерской Левитана и тогда же с чеховской проницательностью записал в дневнике: «Пишет уже не молодо, а бравурно. Я думаю, что его истаскали бабы. Эти милые создания дают любовь, а берут у мужчины немного: только молодость».

У А. П. Чехова, могучего и сильного, в одиночку совершившего в 1890 году поездку на Сахалин, тогда же посетившего Японию и Цейлон, Гонконг и Сингапур, впервые обнаружились признаки чахотки после провала «Чайки» в Александринском театре Санкт-Петербурга на премьере 17 октября 1896 года. Хотя уже через четыре дня новое представление «Чайки» в Александринке прошло с успехом, а в Московском Художественном театре первое представление пьесы 17 декабря 1898 года вызвало самые восторженные отзывы, чувство горечи осталось надолго. Врачи московской клиники на Девичьем поле, куда попал Чехов, настоятельно рекомендовали великому писателю уехать в Ниццу для лечения. Для этого необходимы были две тысячи рублей, которые, как сообщал Левитан, мог с удовольствием дать Чехову в долг хозяин Успенского.