Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги

О селе Никольском и его храме можно узнать некоторые подробности из клировых ведомостей. Таковые сохранились, например, по 1833 году. Владел селом в это время сын князя Николая Алексеевича и княгини Марьи Адамовны князь Михаил Николаевич Голицын. Церковь в том году имела три престола, существующие и сейчас: холодный, во имя Николая Чудотворца, и два теплых – во имя Казанской иконы Божией Матери и во имя черниговских чудотворцев Михаила и Феодора. Из этих же источников узнаем, что в селе в 1812 году стояли французы, что ими дотла сожжена деревня Минино, что находилась на левом берегу реки. А приход, кроме села, включал соседние деревни Поздняково, Михалково, Гореносово, Аникеевку и сельцо Степановское. В Никольском жили 404 человека дворовых людей князя Голицына и 178 крестьян.

Шли годы. В 1825 году хозяин Никольского молодой князь Михаил Николаевич Голицын выписал паспорт своему крепостному человеку Егору Никифорову Страхову. 25-летний русский парень ехал на учение в столицу Франции город Париж. С детства приставленный к иконописной мастерской при храме, Егор снискал признание и славу как великолепный иконописец-копиист. Старые подорожные рассказывают, что в Никольское наведывался знаменитый московский портретист Василий Андреевич Тропинин (тоже в прошлом крепостной) и сам просил князя Голицына отправить Егора Страхова на учение.

И Страхов вполне оправдал оказанное ему высокое покровительство. Он с блеском окончил Парижскую академию художеств! Ему даже предлагалось затем место профессора в этой всемирно известной академии. Но Страхов возвратился на родину, в Никольское, в крепостное свое состояние. Ряд портретов, украшавших зал Большого дома, – его авторские работы. Могила художника у церкви ухожена, она соседствует с княжескими захоронениями, окружена кустами сирени и отмечена памятником. На лицевой стороне написано: «Егор Никифорович Страхов. Род. 7 марта 1800 года. Ск. 22 января 1867 года». А на обратной стороне: «Воздвигнут в память верной и усердной службы». На всей Рублевке более не сохранилось ни одного дворянского, а тем более княжеского некрополя, подобного Николо-Урюпинскому.

Ныне собственно бывшая усадьба в запустении. Приводится в порядок только храм, да воздвигаются частные коттеджи на берегу реки Липки. А известные по архитектурным справочникам Белый домик и Большой дом представляют собой коробки, полностью разоренные внутри. Что еще не было расхищено, продолжает расхищаться. Обратит ли когда-нибудь свое внимание наш Белый дом на наш же Белый домик? Дадим слово князю Феликсу Юсупову, посетившему некогда заброшенную усадьбу своих предков.

Белый домик. Фото В. Вельской

Нет, он рассказывает в своих воспоминаниях не о Никольском-Урюпине, а о другом подмосковном имении, но его слова абсолютно соответствуют тому, что сегодня представляет собой усадьба в Никольском:

«На опушке леса, на возвышении находился дворец с колоннадой. Дом гармонировал с грандиозным ландшафтом. Но когда я приблизился, то пришел в ужас от открывшегося зрелища: не было ничего, кроме руин! Двери и окна исчезли, я шел по мусору с обвалившихся потолков. То там, то сям я находил признаки былого великолепия: мраморная облицовка, тонко вырезанная роспись, или, вернее, следы росписи нежными красками. Я проходил анфиладами залов, один прекрасней другого, где обломки мраморных колонн валялись на земле, как обрубки тела; куски обшивки эбенового, розового и черного дерева, с тонкой инкрустацией, позволяли мне представить, каково было украшение…

Ветер гулял в залах, завывал в толщах стен, пробуждая эхо в руинах дворца, словно желая сказать, что он был там единственным владельцем. Меня охватил тоскливый озноб. Совы, сидевшие на балках, смотрели на меня своими круглыми глазами, как будто говоря: «Смотри, что сталось с жилищем твоих предков!»

Я ушел со стесненным сердцем, думая о непростительных ошибках, которые могут совершать люди, владеющие слишком большими богатствами».

Феликс Юсупов сказал это о своей собственности и о своем богатстве. Я говорю то же самое о «федеральной собственности», то есть собственности России, которая, очевидно, слишком богата, если может себе позволить подобное.

Первое богослужение во вновь обретенном храме села Никольского состоялось 19 декабря 1991 года, в престольный праздник Николы зимнего. Тогда же подняли сброшенные с могил у храма памятники. Те немногие из них, которые уцелели, вновь установили близ церковной стены.

Разговорить камни – задача непростая. Многие буквы стерлись. Вчитываясь в старые надписи, склоняешь голову и тем самым отдаешь дань памяти людям, жившим когда-то на этой земле. Так и шел я по небольшому Никольскому некрополю на взгорье у церкви, от надгробия к надгробию, возвращался назад и вновь вглядывался в истертые временем буквы. И камни заговорили со мной.

Некрополь в Николо-Урюпине