Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги

Русскую фамилию Топорковых я встретил в музее Версаля под Парижем, где побывал на выставке «Российские кружева». Изделия давних елецких кружевниц поражали разнообразием рисунка, в котором отражались деревья и реки, цветы и травы. Под некоторыми выставлено было имя Екатерины Михайловны Топорковой, бабушки моего звенигородского знакомого, как привет с его прародины. Впрочем, что же тут удивительного: три внучки-погодки его – София, Ульяна и младшая Дарья – родились в Марбелье (Испания).

Но возвращаюсь к моему рассказу. Императрица Екатерина II не жаловала князя Куракина и даже отправила его однажды в ссылку, в саратовскую деревню, откуда князь продолжал переписку с наследником. Сын императрицы, вступив на престол, осыпал князя милостями. Интересно, что «бриллиантовый князь» никогда не ужинал, хотя богатый ужин готовили всякий вечер для гостей. В Москве он занимал особняк по улице Старой Басманной, 21.

А. Б. Куракин в 1808 году был назначен русским послом в Париже и пробыл там до 1812 года. Торжественный праздник был устроен в Париже 1 июля 1810 года австрийским послом князем К. Шварценбергом в его дворце по случаю бракосочетания Наполеона Бонапарта со второй женой императора французов эрцгерцогиней Марией-Луизой. Во время бала во дворце вспыхнул пожар. В тот трагический день на балу погибло около 20 человек и в их числе жена самого посла.

Известный историк М. И. Пыляев так описал «несчастье» с Куракиным: «Он очень обгорел, у него совсем не осталось волос, голова повреждена была во многих местах, и особенно пострадали уши, ресницы сгорели, ноги и руки были раздуты и покрыты ранами, на одной руке кожа слезла, как перчатка. Спасением своим он отчасти был обязан своему мундиру, который весь был залит золотом; последнее до того нагрелось, что вытащившие его из огня долго не могли поднять его, обжигаясь от одного прикосновения к его одежде. Независимо от здоровья Куракин лишился еще во время суматохи бриллиантов на сумму более 70 000 франков…»

Причиной же такого несчастья с Куракиным была, по словам секретаря посольства барона Крюднера, его собственная «вежливость и рыцарское чувство к дамам»: он «оставался почти последним в огромной, объятой пламенем зале, выпроваживая особ прекрасного пола, и отнюдь не позволял себе ни на один шаг их опереживать». В результате этого «Куракина сбили с ног, повалили на пол, через него и по нем ходили…». Богатырский организм князя выдержал и это испытание.

История тогда пересказала
В молве стоустной памятный тот пир:
И пламенем охваченная зала,
И золотой с брильянтами мундир.

Он не искал укрытия во мраке,
Когда, нездешней смелостию смел,
Спасая дам, российский князь Куракин
Их ни на шаг опережать не смел!

В законный брак князь Александр Куракин никогда не вступал, хотя всегда испытывал неуемную страсть к женскому полу, имея до 70 побочных детей. Для многих из них он выхлопотал у австрийского императора титул баронов Вревских. Сын князя А. Б. Куракина, знакомый А. С. Пушкина по Тригорскому, барон Борис Александрович Вревский (1805–1888) женился на Евпраксии Николаевне Вульф (1809–1883). Это о ней А. С. Пушкин пишет в пятой главе «Евгения Онегина»:

…строй рюмок узких, длинных,
Подобных талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал, —
Ты, от кого я пьян бывал!

Осень 1836 года Пушкин провел в Михайловском и посещал баронов Вревских в их имении Голубово. С удовольствием сам копал грядки и сажал цветы. Отмечу кстати, что барон Б. А. Вревский учился в университетском Благородном пансионе вместе с братом Пушкина Львом.