Рублевка

Юрий проиграл напарнику несколько партий в «дурака», поскольку даже не видел мастей. Он в очередной раз тасовал колоду, когда дверь в «дежурку» распахнулась. На пороге стоял Сомов. Рослому мужику с широченными плечами и внешностью древнего викинга очень шла форма Ганзы. Он был гораздо красивее остальных офицеров станции. Юрий не понимал, почему Людмила решила завести себе любовника. С жиру, что ли бесилась?

Сомов смотрел на Корнилова так, словно собирался его проглотить.

– Нам надо поговорить. Знаешь о чем?

Юрий собирался пожать плечами. Сказать, что не в курсе, но посмотрев в глаза Димке, понял: тот все знает.

– Догадываюсь.

– А раз догадываешься…

Ладони Сомова сжались в кулаки. Корнилов остался сидеть, несмотря на очевидную угрозу схлопотать в челюсть. Пусть бьет. У обманутого мужа есть полное право начистить рожу любовнику жены.

Ударить Сомов не успел. За его спиной появился пограничник, что-то прошептал на Димке на ухо. Тот изменился в лице. Да так, что Юрий сразу понял – произошло непоправимое.

Сомов развернулся и побежал. Корнилов рванулся следом.

Несколькими минутами позже муж и любовник стояли над телом Людмилы и тупо смотрели на лужи крови, растекшиеся по мраморным плитам. В голове Корнилова все смешалось.

– Я… Я только поговорил с ней, – сдавленным голосом сказал Димка. – Ну, о том, что все знаю. Потребовал объяснений. Зачем она так, а Юрец?

Корнилов оторвал взгляд от кровавой лужи, посмотрел на Сомова. У тебя, парень, крыша поехала? Кому вопросы задаешь?

Юрия так и подмывало расхохотаться. Может быть, истерика помогла бы хоть немного сгладить ситуацию, не позволить ей окончательно выйти из-под контроля. Однако Сомов вдруг схватил его за плечо, резко развернул на сто восемьдесят градусов. Потащил за собой, через толпу любопытствующих и сочувствующих.

Корнилов смог говорить только когда Димка столкнул его с платформы на стальную, ведущую в туннель лестницу.

– Что ты собираешься делать?

– А что твою мать, делают в таких случаях офицеры?! – рука Сомова с треском расстегнула кобуру. – Стреляться, сука, будем! Теперь уж точно одному из нас не жить!

Стреляться? Ах, да. Задето не только самолюбие мужа. Есть еще честь офицера. Позор смывается только кровью.

Корнилов почувствовал, что стальные тиски на его предплечье разжались. Сомов уже успел отойти метров на тридцать, остановился и поднял «макаров».

– Что стоишь, Корнилов?! Пистолет! Доставай пистолет!

Юрий действовал, как робот, который послушно выполняет все приказы. Расстегнул кобуру. Поднял пистолет.

Два выстрела прозвучали почти одновременно, эхом отразились от свода туннеля. На первый взгляд ничего не произошло. Дуэлянты так и остались стоять друг напротив друга. Вдруг Сомов выронил свой «макаров», рухнул ничком и больше не двигался.

– Дима?

Юрий бросился к Сомову, перевернул его. Бурое пятно крови, расплывшееся на серой гимнастерке в области сердца, свидетельствовало о том, что Корнилов не теряет меткости даже в стрессовой ситуации.

Юрий еще пытался привести Дмитрия в чувство, когда его схватили несколько дюжих пограничников…

Между лязгом дверного засова и вспышкой нестерпимо яркого света прошло слишком мало времени. Юрий Корнилов не успел подготовиться к неожиданному визиту и слишком поздно прикрыл глаза ладонью. Резкое движение вызвало мучительный кашель, прошедшийся по горлу наждачной бумагой. А хрена ты хочешь? Здесь не только темно, но и достаточно сыро, а неделя вполне приличный срок для того, чтобы подхватить простуду.

Корнилов встал с деревянного поддона, заменявшего ему кровать. Убрал ладонь от глаз. В дверном проеме стоял человек в камуфляжной форме с серыми разводами и лихо сдвинутом набок кепи. Позади него виднелись еще двое – крепкие парни, вооруженные короткоствольными автоматами.

Первого Юрий узнал сразу. Это был начальник охраны станции и старинный дружок Павел. Почему он прячет в глаза? Ага. Принес дурные новости, что, впрочем, само по себе новостью для Корнилова не было. Приговор ему зачитали три дня назад. В Ганзе свято относились к долгам и счетам. Пришел его черед платить. Око за око. Труп за труп. Простая арифметика.

Сейчас его отведут куда-нибудь подальше от станции, поставят мордой к стене и влепят пулю в затылок. Ганза не то место, где можно безнаказанно нарушать раз и навсегда заведенные правила.

– Здорово, Юрка, – тихо, с нотками сочувствия произнес Павел.

– И тебе не хворать, Павлуха. Пора?

– Ну… Да. Пойдем. У нас мало времени.

Вот как? Уж это как для кого, Павлуша. Ты бережешь время, хоть у тебя его от пуза. Куча дел и приличествующих положению развлечений. А мне его беречь незачем. Часом раньше, часом позже…