Ручей

Баба ожидаемо лежала тушкой. Посреди комнаты плясал Хлебушек, в прорезиненном переходном, как и сам Гардыш, скафандре, хаотично размахивая руками и во все стороны разбрызгивая кровь. Ствол он выронил и тот валялся поодаль, а вокруг Хлебушка, как пчела вокруг цветка, порхала шипастая тварь с длинным хвостом. Вертелась, юлила, заходила снизу, сверху, с боков, уворачивалась, извивалась, и жалила, жалила, жалила, вгрызаясь с лютью, чтобы снова отскочить и снова укусить, а в местах его быстрых и лёгких укусов расцветали кровавые розы.

— Пригнись! — гаркнул Гардыш.

Оба повернулись в его сторону, и Хлебушек, и тварь.

Это был мозгоед, самый натуральный мозгоед, каких им с Шульгой показали в Еlectri, живее всех живых, как детская пугалка — Ленин. Узкая длинная морда лаково блестела от крови, чёрные провалы глаз отблёскивали мёртвым светом. Что до Хлебушка, у того глаз больше не было, вместо них по бокам длинного носа зияли глубокие рваные дыры.

— Помоги, Гардыш! — сказал Хлебушек, поскользнулся в собственной крови и упал.

Гардыш вскинул винтовку, упёрся прикладом в плечо и выстрелил. Мозгоед словно чуял — извернулся змеёй и бросил своё длинное тело в Гардыша. Тот ударил прикладом и попал, тварь отлетела, но тут же вскочила и с прежним тонким воем кинулась в бой. «Он берёт за голову, как за самое уязвимое место», — подумал Гардыш, доставая нож, и закрыл рукой с ножом голые лицо и шею. Но мозгоед словно знал, что такое тяжёлый охотничий нож — описал вокруг Гардыша кульбит и вгрызся под коленом.

— Ах ты ж сука ебаная! — заорал Гардыш, мотыляя ногой у лупя ножом, но только незначительно задел изворотливую тварь. С птичьим клёкотом мозгоед отпрянул и спрятался за ослепшим, ослабевшим Хлебушком.

— Помоги, Гардыш, — как заведённый талдычил тот, водя руками по полу, словно искал и не мог найти собственные глаза. — Помоги…

Вокруг него расплывалась кровавая лужа. Жилу, что ли, порвал? Теперь электрик был попросту бесполезен.

— Падай! — рявкнул Гардыш, перезаряжая.

Остатки соображалки у Хлеба, слава богу, работали. Он лёг и Гардыш выстрелил в серую тень за ним. Вторая пуля тоже ушла в молоко — тварь, пусть и раненная, была чертовски быстрой. Он не успел перезарядиться, как почувствовал лёгкий, казалось бы, удар: острые зубы сомкнулись на здоровой ноге под коленом, выше берца и ниже защитной пластины, словно зверь делал всё, чтобы человек на своих двоих не ушёл. Зверь упёрся лапами, впившаяся в людскую плоть изящная головка с длинными кожаными отростками возле ушей повернулась набок, и Гардыш взвыл от боли. Он исхитрился снова достать мозгоеда ножом, но к сожалению, опять не насмерть: изворотливый убийца брызнул из-под рук и ушёл куда-то влево, но это дало вторую желанную передышку.

В ботинках теперь мокро хлюпало. Это плескалась его кровушка. «Надо убираться, — подумал он. — Электрик не жилец, самому бы ноги унести…» Чёрт с ним, с мозгоедом, просто выйди и захлопни дверь, а уж тот не откроет, у него лапки! Гардыш нервно хохотнул. Целясь перед собой и медленно поводя стволом из стороны в сторону, готовый мгновенно нажать спусковой крючок при малейшем движении, он попятился, кряхтя и морщась от боли.

Сможет ли он донести девчонку до джипа? Нет, пусть сама идёт, её-то ноги целые, забодай рогач, а вот всю амуницию придётся бросить. «Залягу на дно после дела, затихарюсь, — думал Гардыш. — Пусть Шульга раскошелится уладить»…

Длинный хвост хлестнул по ногам и словно прилип, впившись костяными шипами. Он запутался и свалился как мешок, выронив нож, впрочем, выстрелить успел. От выстрела привставший на карачки Хлебушек снова лёг и больше уж не шевелился — на каждого Колобка своя лиса найдётся рано или поздно, догнала-таки судьбина. А вот перезарядиться Гардыш больше не смог, потому что мозгоед взгромоздился ему на грудь, лёгкий и тёплый, как домашняя кошка. На него уставились глаза без радужки и белков, чёрные, будто дьявольские дыры с выходом прямиком в охотничьи угодья сатаны. На груди мозгоеда красовался порез, второй, кровавый, шёл вдоль рёбер. Чуточку выше, и Гардыш проткнул бы ему сердце. Тварь распялила пасть и тонко завизжала ему в лицо, поднырнула под рукой, которой он пытался защититься, впилась в шею над ключицей, прокусила, провернула, рванула и ушла.

Кровью Гардыш изошёл в считанные минуты.

Глава 20. Лана

* * *

Будильник надрывался — сегодня Лана проспала. Словно сквозь вату в ушах она слушала стандартную трель и недоумевала, отчего так тяжко вставать? Может оттого, что на груди устроился Серый и мурчал на кошачий манер, или от дурноты? Кажется, она заболела. Наверное, обязательная прививка Глобал, предохраняющая от всех инфекций иномирья, перестала работать и она заразилась чем-то от зверя, от леса, от змея, да просто от воды из скважины во дворе.

Лана подняла руку, почесала ею вторую руку. Унюхала какой-то скверный запах. Её тошнило?