Ручей

— То, что писала в статье, — Мария старалась выражаться предельно осторожно. — Чем сильнее встретится противник, чем больше повреждений получит мозгоед, тем большие возможности для поражения такого противника появятся у него после регенерации. Увеличиваются уровень гормонов, растёт скорость импульсов в нервной системе, соответственно и смелость.

— Поразительно, — с вежливой улыбкой заметил Дмитрий Сергеевич, — эдакое природное ницшеанство: то, что нас не убивает, делает нас сильнее…

— А скажите, на основании каких исследований вы сделали такой вывод? — спросил профессор Bothma.

— Биотонические пробы с компьютерной развёрсткой, — ответила Мария. — У меня… был доступ к живому мозгоеду. Сейчас, к сожалению, больше нет.

— У «Ручья», к сожалению, тоже, — заметил топ-координатор. — Иначе мы бы вас не тревожили. Должен признаться, я получил полный карт-бланш на его изучение от высшего руководства и собирался заниматься этим, не привлекая вас, доктор. Но возникли кое-какие проблемы. Прежде всего — в ограниченном ореоле обитания, а именно — проекция вашей области в иномирье. Затем — невозможность содержания в неволе. Мы с трудом нашли и отловили одно животное в скалах в тридцати кило. С большим трудом, — профессор подчеркнул голосом слово «большим». — Но оно издохло при всех идеальных условиях, которые мы пытались ему создать. Мы отловили ещё одного — с тем же успехом, ел, пил, спал, сдох через неделю. Животное попросту не живёт в неволе.

"Живёт…" — подумала Мария.

— Для чего «Ручью» живой мозгоед? — спросила она вслух.

— Не только «Ручью», а всему человечеству, — вставил Дмитрий Сергеевич.

Господин Bothma взглянул на Марию долгим взглядом и стал листать наручный комп.

— Это моя жена, — сказал он наконец. — Ваша тёзка, тоже Мария. Её родители были истово верующими людьми, как, несомненно, и ваши.

Он показал фотографию иссохшей чернокожей женщины, чудовищно изуродованной и скорченной в современнейшем инвалидном кресле, подключенном к портативной системе искусственного жизнеобеспечения. Живыми в женщине были только глаза.

— А вот это Мария до аварии…

Он показал фотографию весёлой красавицы, белозубой и жизнерадостной, обеими руками поднимавшей над головой копну кудрявых, иссиня-чёрных волос.

— Вечная жизнь любимого человека в медкапсуле, — с горечью произнёс топ-координатор. — Понимаете? Со всеми перспективами современной науки и со всеми собственными возможностями вылечить её я бессилен. Мы обращались в лучшие больницы «Ручья» и к лучшим докторам. Простите, даже к шаману по настоянию моей матери. Самым позитивным ответом светил медицины было то, что пока нет возможностей её вылечить. Самым циничным — совет шамана взять в жёны его внучку.

— Однако, более детально изучив адаптивную регенерацию, — вкрадчиво заметил Дмитрий Сергеевич, — разумеется, с быстрой сменой возможностей, я думаю, мы сможем найти лекарство.

Мария сделала вдох и медленно выдохнула.

— У меня больше нет доступа к живому мозгоеду, — повторила она. — Возможно вы не в курсе, но случился скандал…

— В курсе, — кивнул фарм-воротила, улыбаясь.

— Скандал уладим, — сказал топ-менеджер. — А на работу «Ручей» выделит вашему университету грант. Два миллиона вас устроит? Разумеется, для начала.

Ректор, безмолвно до сих пор сидевший, заметно оживился.

— На меня, вообще-то, открыто дело, — чуть подумав, заметила Мария.

— Закроем, — парировал топ-менеджер. — Ну же, говорите, что ещё?

— Да то, что у меня нет доступа к живому мозгоеду, — ещё раз сказала Мария. — И скандал, и расследование — всё звенья одной цепи. Зверя подобрала и приручила сотрудница нашего ОЗДЖ, которая жила и работала на станции. Я не знаю, как она сделала это, я не знаю, где она сейчас. Потому у меня и неприятности. И где мозгоед не знаю тоже.

— Это не ваша ли беглая сотрудница часом? — спросил Дмитрий Сергеевич, включая наручный комп.

Мария глянула и оторопела. На арене стояла окровавленная Светлана, с вычурной причёской, в откровенном платье, держала на руках окровавленную тварь и, слабо улыбаясь, принимала аплодисменты.

— О боже, что это такое? — только и смогла произнести Мария наконец. — Где это?!

— Это ксенобои, — доброжелательно пояснил Дмитрий Сергеевич. — Тотализатор. А занимается ими мой родственник, муж племянницы. Я обратил внимание, что этот зверь каждую неделю дерётся, калечится, но к следующему бою неизменно приходит в норму.

— Адаптивная регенерация…

— В эту субботу будет новый бой, после него я с хозяином тотализатора и поговорю. Предложим хорошие деньги, он должен согласиться.

«Ну давай, — сказала себе Мария, собирая волю в кулак, — это твой шанс, не просри его…»

— Мне нужны гарантии безопасности для этой женщины, — указывая на Светлану, сказала она. — Развод с мужем-абьюзером, родительские права на ребёнка.

— Элементарно, — кивнул ручейник.

— Но суд ей присудил…

— Дорогая доктор, — мягко перебил фарм-воротила. — Закон — как дышло, как повернул — так вышло. Слыхали пословицу?

— Чего бы вам ещё хотелось? — продолжал допытываться господин Bothma.