Ручная кладь (СИ)

– А ты разве немецкий учила? – спросил Леша.

– Нет, английский, я и по-немецки говорю с английским акцентом, – улыбаясь, ответила Нина.

– Ты здорово по-немецки болтаешь, как будто всю жизнь только на нем и говорила, – восхищенно добавил Леша.

– Я с таким количеством ошибок говорю, что девушку, наверное, чуть не стошнило, от моей речи, – усмехнувшись, сказала Нина

– Ну, не нужно ложной скромности, – ехидно, добавила Оксана.

– А это не скромность, это горькая констатация факта. Если бы я не была ВИП клиентом, она бы скорчила рожу и сделала вид, что ничего не поняла, а так – просто положение обязывает, – так же иронично улыбаясь, добавила Нина.

Вскоре принесли еду и напитки. Детям все равно не сиделось, они периодически бросали свои тарелки и бегали по комнате, путаясь под ногами у официантов.

Ресторанчик оказался и вправду очень милым. От тепла, вкусной еды, хорошего пива у Оксаны снова поднялось настроение, и она забыла о своих недавних тревогах. Она с удовольствием ела мясо-гриль, баварские колбаски и взахлеб рассказывала про Америку, наблюдая за счастливыми лицами детей.

Столик стоял совсем рядом с камином и Леша с восхищением наблюдал, как в Нинкиных глазах отражались огоньки пламени. Как хорошо он помнил эти глаза! Большие, темно-карие, глубокие. Как смотрели они на него с восхищением и обожанием. Как он заглядывал в их темную бездну. Бездну чувств к нему. Сейчас, предаваясь воспоминаниям, он осторожно рассматривал Нину, чуть приподнимая глаза от тарелки. Да, конечно она постарела. Мелкие морщинки истерзали еще красивое лицо. Все равно, даже сейчас она была хороша! Он помнил, как она нравилась всем на кафедре, и с какой завистью смотрели коллеги, видя, что она в него влюблена. Он вспоминал подшучивания и свое полное равнодушие. Она была не в его вкусе. Ему нравились своенравные голубоглазые блондинки с копной коротких волос. Тогда он смотрел на нее с высокомерным равнодушием, игнорируя чувства. Как приятно это было осознавать – она любит его, а он ее не замечает! «Почему я тогда не переспал с ней?» – задумался Леша. Он стал вспоминать их короткие встречи и не смог найти никакого объяснения. «Ну, можно все исправить», – и эта мысль еще больше подняла ему настроение. Допив пол-литровую чашку пива и разморенный рождественской обстановкой, Леша подождал, пока Нина отодвинет тарелку.

– Можно тебя на пару минут, – тихо спросил он и указал в сторону выхода.

Нина посмотрела настороженно, но Леша мило улыбался, и она последовала за ним.

Они вышли в небольшой холл, где разрешалось курить.

– Ты не куришь? – поинтересовался он.

– Нет, а ты куришь?

– Нет, но у нас был бы повод – сказал он смеясь.

– Что случилось? – спросила Нина, и лицо ее стало серьезным и напряженным.

– Давай сделаем то, что не сделали в юности – улыбаясь, предложил Леша.

– Ты о чем? – Нина смотрела на него тем же недоуменным взглядом, в котором читалось немецкое «я битте?».

– Давай переспим.

Нина на мгновенье остолбенела, широко раскрыла глаза и посмотрела на Лешу. Круглое, слегка обрюзгшее лицо, обрамленное длинными, черными, маслянистыми волосами, слегка припудренными перхотью и поредевшими на макушке. Маленькие, блестящие глазки смотрели на нее с нескрываемой похотью. Пухлые, растопыренные, чуть обвислые губы, испачканный жирным ужином подбородок. Нинка брезгливо поморщилась и подумала: «интересно, он хоть в зеркало на себя смотрит? Хоть бы лицо вытер». Застиранная рубашка с оторванной пуговицей и бесформенные джинсы, собранные покоробленным временем и свисающим животом, завершали внешний облик того, кто набивался в любовники. Она иронично улыбнулась и, стараясь сдержаться от напрашивающейся грубости и оставаться вежливой, прочла с выражением:

– Алеша, я тогда моложе, я лучше, кажется, была, – но не смогла удержаться и звонко рассмеялась.

Леша истолковал ее смех как согласие и стал прикидывать, где и когда они встретятся:

– Давай завтра с утра, – предложил он, решив, что жена и дети будут еще спать.

– А мое согласие тебе не требуется? – не переставая смеяться, спросила Нина.

– А ты, что против? – загадочно улыбаясь, добавил Леша.

«Господи, и этого человека я любила? Нет, это невозможно, – думала она, не имея сил остановить смех, – либо это была не я, либо я любила не его».

– Леша, у меня нет к тебе никаких чувств, – перестав хохотать, но продолжая весело улыбаться, добавила женщина, – вообще никаких, даже жалости. Я холодная бесчувственная кукла, машинка, для зарабатывания денег.

– Можно попробовать все вернуть, – Леша улыбался и смотрел ей в глаза. «Нет, ничего не прошло, она врет», – думал он про себя. Он посмотрел сквозь дверное стекло и увидел, как балуются дети, а Оксана наблюдает за ними растерянным взглядом. Он отвернулся и посмотрел на улицу. Там была настоящая зима. Густыми хлопьями валил снег, заметая дорогу, деревья и крыши домов. «Рождество, настоящее сказочное Рождество», – подумал он.