Ручная кладь (СИ)

Мужчина сел на кресло и заглянул в микроскоп.

– Это что?

– Юинг у семилетней девочки. Представляешь, неизвестный провинциальный доктор правильно поставил такой сложный диагноз! И мне будут говорить, что в России нет хороших врачей? Каждый раз, когда читаю подобные заключения, я переполняюсь гордостью за нашу медицину.

Мужчина нервно поерзал на стуле. Обсуждать проблемы отечественного здравоохранения ему явно не хотелось. Немного помявшись, он тихо спросил:

– Ты мои стекла уже смотрела?

– Да, – тоже тихо ответила Ольга.

– Что там?

Ольга замерла на месте и, стараясь придать речи официальный оттенок, сказала:

– Сережа, я передала заключение врачу. Сходи, тебя все расскажут.

Мужчина подошел и обнял ее.

– Оля, пожалуйста. Я хочу узнать от тебя.

– Аденокарцинома, – поджав и без того тонкие губы прошептала Ольга.

Сергей посмотрел на нее затравлено, словно загнанный в угол зверек.

– Злая?

– Очень-очень.

Стараясь придать словам больше уверенности, Ольга несколько раз кивнула головой, ударяясь лбом о вздрагивающую от ударов сердца грудную клетку Сергея.

Мужчина разжал руки и плюхнулся в стоящее рядом кресло.

– Сколько мне осталось? – чуть слышно спросил он.

Ольга подошла к столу, где лежали планшеты со стеклами, и передвинула их в сторону.

– Если не будешь оперироваться – полгода, год максимум.

Мужчина побледнел и испуганно посмотрел на Ольгу.

– Зачем ты купил ей серьги? – неожиданно спросила она.

– Уже похвасталась?

– Конечно, с утра всему отделению.

Сергей посмотрел на пол и поковырял носком ботинка вздувшийся линолеум.

– Я плохой муж. Живу с ней, люблю тебя, изменяю, вру.

Он затих, пытаясь расправить пузырь под линолеумом ногами, потом грустно добавил:

– Она очень просила, а я устал с ней бороться.

Ольга скрестила руки на груди и поджала губы.

– Почему ты не хочешь сказать ей правду? – спросила она.

Сергей поднял голову и жалобно посмотрел:

– Про нас?

– Про опухоль.

Выражение лица Сергея изменилось сначала на удивление, а затем на грусть.

– Ей это не интересно, – спокойно произнес он.

Он замолчал, уставившись в пол. Кабинет погрузился в напряженную тишину, пока на столе раздраженно не зазвенел телефон.

– Хочешь, я договорюсь с хирургом? – спросила Ольга.

– Они вырежут мне желудок?

– Да, если еще не поздно.

– И сколько у меня шансов? – спросил Сергей, не поднимая головы.

– Пятнадцать процентов, если все удалят и будешь делать химию.

– Не густо. Я подумаю, – ответил мужчина несколько резким тоном.

Телефон снова разразился дребезжащей дрелью.

– Сергей, сходи к врачу, мне нужно поработать, люди ответы ждут, – сказала Ольга, словно оправдываясь.

– Я тебе мешаю? – удивленно спросил он, нехотя поднялся и медленно пошел к выходу.

– Подожди.

Ольга быстро подошла к нему, осторожно открыла дверь и выглянула.

– Иди. Позвони после врача, – сказал она.

Ольга несколько секунд постояла у двери, слушая удаляющиеся шаги, затем подошла к окну. Она видела, как он вышел из лаборатории и повернул в сторону, противоположную поликлинике. Она схватила мобильный телефон, но он зазвонил.

– Здравствуйте, я мама Оксаны Козловой.

Голос в телефонной трубке сорвался и женщина разрыдалась.

– Ольга Александровна, что нам делать? Врачи из онкоцентра отправляют нас домой, а вы говорите, что без лечения она умрет.

Ольга вздрогнула. Ей хотелось сказать, что-нибудь ободряющее, успокаивающее. Но врать не хотелось, а правда была слишком жестокой.

– Пожалуйста, не нужно плакать, успокойтесь. Сейчас самое главное, чтобы девочку начали лечить. У вас есть ручка? Я сейчас вам дам адрес и телефон детской больницы. Оксане там сделают химиотерапию.- Ольга старалась избегать прогнозов и не давать липовых обещаний. За многие годы работы в клинике, она так и не научилась быть черствой и безразличной. Особенно когда речь касалась детей. Больной ребенок вызывал в ней чувство внутреннего протеста. Ей хотелось поддержать родителей, хотя бы морально. Часто люди истолковывали ее поведение как неуверенность в поставленном диагнозе и желание оправдаться.

Закончив разговор, Ольга еще долго стояла в раздумьях, размышляя, прислушается ли мама девочки к ее словам или поверит другому, более желанному диагнозу и увезет дочку домой. Ощущение беспомощности не покидало ее. Казалось, она все сделала, что было в ее силах. Только повлиять на решение матери Ольга никак не могла.