Руда

— Ты сказал, что хочется попробовать, ну я и добыла, — с гордостью сказала Маремьяна. — Пока ты в крепости был, я к немцам сбегала, куда молоко ношу, и попросила. Они по-русски только «молёко» да «малё» и знают, крынками и копейками по пальцам считаемся. Растолковала им про чай, — дали. А как его варить, они не могли рассказать. Чего-то в котел еще кладут для навару, — а вот чего?.. Хотела я завтра утром к хрущовской экономке сбегать, спросить. Я ей недавно стирала, так видела — она чай варила. Думала я тебя насмешить.

Маремьяна принялась сморкаться. У Егора комок в горле задвигался, он посопел и сказал:

— Не поеду я сегодня, вот что.

Маремьяна — по лицу видно — обрадовалась очень, но пробовала возражать:

— Кому-то ведь обещался, сынок. Ждать будут. И пешком тоже такую даль шлепать.

— Пешком ничего. Невидаль какая — сорок верст! Рудоискателем буду — всё пешком по горам. А ждет там — знаешь кто? — Васильевский целовальник. Он нашим мастеровым всегда гнилую муку дает. Не любят его шибко, вот и боится один ехать. Пусть его ждет, так и надо. Я тебе, мама, расскажу, что у нас после шипишного бунта было, страсть какая…

* * *

Полтора месяца проходили в горах Куроедов с Чумпиным.

Медленно двигались они: надо было тщательно проверять направление по компасу, делать затесы на деревьях, измерять расстояния, не раз возвращаться в одно место, чтобы найти самый прямой, самый удобный путь.

Встречались они со зверями, вброд и вплавь перебирались через речки, питались тем, что убивали стрелы охотника и длинноствольная фузея лесничего. Наконец вывел его Чумпин на крутой берег Чусовой, к селению оседлых манси.

Для верности лесничий, отдохнув три дня, снова отправился тем же путем обратно. К концу августа пришли они на Баранчу.

— Я тобой доволен, — сказал лесничий Чумпину. — Надо рассчитаться. Вот тебе два рубля. — Высыпал кучу мелочи в протянутую руку охотника. — Чего перебираешь? Ведь не умеешь считать.

Чумпин поднял голову. Губы его дрожали, в глазах блестели слезы:

— Мосса, ойка.

— Мало? Куда тебе деньги?

— Ын, ойка! Еще.

Куроедов поворчал, но достал кошель, выбрал еще два полуполтинника с изображением двуглавого орла и цепи вокруг, добавил маленьких серебряных копеек.

— На. Больше не проси, я с собой в леса мешков с деньгами не таскаю.

Манси встряхнул в горсти свои деньги. «Ой, мало, — только-только Чохрынь-ойке долг вернуть, а уж о покупке собаки и думать нечего. И это за всё? И за магнитную гору, и за то, что к Чусве-реке ходил? „Больше не проси“, — сказал…»

Чумпин ушел в лес, прижался к стволу ели, чтобы его никто не видел, и долго, всхлипывая, плакал.

ГОРА ПОЛУЧАЕТ ИМЯ

Татищеву сообщили из пробирной лаборатории, что новая руда пробована в малой печке и по пробе вышло из пуда руды десять фунтов железа; и железо оказалось самое доброе, мягкое и жильное.

Оставалось одно-единственное сомнение: можно ли устроить колесные пути до Чусовой? Только по Чусовой сплавляют уральские заводы свой металл в Каму и дальше в Волгу. Если от горы на Кушве нет прямого пути к Чусовой, то завод строить нельзя: железо с доставкой через Тагил будет стоить вдвое дороже против демидовского.

Рапорт лесничего Куроедова решил дело. Куроедов сообщил, что дорогу проложить не трудно, что горы есть, но не крутые, что все болота проходимы и что направление дороги прямое.

Татищев приказал, не дожидаясь указа из Петербурга, готовиться к постройке казенного завода на Кушве. В начале сентября он сам поехал осматривать гору.

Осенний лес. Сотни крестьян согнаны исправлять дороги от крепости до Баранчи — по всей линии, где проедет экипаж главного командира. Поперек размытой колеи валились широкие лапы еловых ветвей, золотые березки, дрожащие кровавой листвой осины. Шихтмейстеры заводов, поправляя парики, подбегали к экипажу отдать рапорт.

Коляска главного командира прокатила мимо Невьянского завода, задержалась на ночь в Тагильском и снова замелькала по горным склонам.

Большие тяжести притягивает магнит Железной горы. Сам Татищев, оставив коляску, верхом поднимается по тропинке. Его сопровождают двадцать один горный офицер и целый отряд рабочих. Чумпин опять проводником, он обмирает от страха и надежды.

Татищев прошел все двести сажен шурфов, копанных вдоль горы, и шестьдесят сажен поперек.

На самую высокую вершину — южную — главный командир не смог забраться. Он остановился на площадке под черным магнитным столбом и долго глядел на открывшееся перед ним уральское приволье. День был тих, ясен и напоен осенним вином. Сентябрь щедро раскрасил леса. Все ближние горы играли, как яшма. А очень далеко — совсем серебряные — вставали снежные вершины.

Гордые мысли охватили Татищева. В его власти эти прекрасные горы со всеми скрытыми в них богатствами. От его приказа зависит судьба и самая жизнь тысяч людей, здесь живущих.

Ученик Петра Первого, образованнейший человек в России, он хотел здесь, в горах Каменного Пояса, создать самую богатую из областей российских. Он не любил двора императрицы Анны с его интригами, пьяным развратом и душным этикетом.