Руда

Это было у Черноисточинского завода, в горах. Егор тогда бежал из Тагила. Встретился с Андреем Дробининым. А тот высматривал эти тайные работы, ему ничего не объяснил, И высмотрел, наверно. Так вот откуда золотые зернышки в Лизином сарафане. Русское золото! Может, Андрей еще в другом месте нашел? К демидовским селениям подходить опасно. А Дробинин рудоискатель знатный. Как ему тогда лялинский кержак кланялся: «Научи, Андрей Трифоныч! Ты такое слово знаешь, что тебе руды открываются». Но что же он не объявил Конторе горных дел? Непонятно. Поговорить бы с ним. А заморского золота Андрею взять негде, уж это верно.

Все думы пролетели в голове Егора потоком. Он выпрямился, перевел дух. Как раньше не догадался? Песня помогла, — смешно. Нетерпение овладело им. Действовать надо. Сколько времени зря потеряно! Золото!.. Это получше всякой медной руды.

— Мама, ты Лизавете не сказывала про находку, про ладанку?

— Ничего не сказывала. Незачем ей и знать.

— Мне бы еще надо поглядеть на те зернышки.

Маремьяна отложила вязанье, достала из сундука коробочку, из коробочки узелок:

— Тогда мы расшивали, один кусочек, видно, отскочил на пол. Лиза же потом, как мела, нашла, мне отдала. Ничего она не знает, думала, — ты обронил, твое.

Золотинка была с полгорошины, крупнее тех, что остались в ладанке. Егор теперь совсем по-другому разглядывал золото. Может быть, с этой желтой капельки начинается его судьба. Если нашлась щепотка золотинок, найдется и много. Русское золото! Искать надо, искать.

В уши Егорушке засвистел ветер. Озера, синие горы, лесные тропы замерешились, проплыли перед глазами. Писчиком стал, засиделся в канцелярии, — разве что путного найдешь, сидя на месте? На поиск, скорее на поиск! А то — княженика… Что там княженика? Ребячество пустое!

* * *

На другой день Егор корпел в конторе над списками минералов коллекции. Было душно. Воспаленное солнце остановилось против распахнутых окон. Вдалеке погрохатывало.

За соседним столом старик-канцелярист резал на ломтики свежий огурец, собирался полдничать. От огурца пахло рекой и утром. Егор отложил перо.

— Гороблагодатское дело мне надо, Алексей Василич, — сказал он старику.

Тот показал ножом:

— Вот оно, как раз подшиваю.

— Знаю, что подшиваете. Я его с утра жду. Пока полдничаете, я посмотрю.

— Ну, тогда и дошьешь за меня.

— Извольте, Алексей Василич, дошью.

В «деле» торчало шило и болталась игла на суровой нитке. Наскоро, не дочитывая строки, Егор просматривал рапорты и доношения. «О гнилости муки» — рапорт надзирателя работ Андреянова. И резолюция: «Мешать с годной. Леонтей Угримов». Майор Угримов остался сейчас заместителем всего высшего начальства в крепости. «Ведомость о множестве и доброте руд в горе Благодать». Вот в ведомости надо поискать!..

«Гора сия отыскана ясашным новокрещеным вогуличем Степаном Чумпиным в 1735 году в мае, от Екатерин-Бурхского заводу 181 верста…»

Где-то теперь Чумпин? Совсем пропал человек с тех пор, как награду получил. Дальше: «… Избы строены для скорости из самосушного лесу…» Не то. Наконец среди не подшитых еще бумажек нашел одну годную: надзиратель работ жалуется, что добываемые руды по качеству разные, а складывать приходится без разбора, вместе, нет знающего рудоведца. Резолюция: «Ждать из похода пробирера Юдина».

Егор снял с нитки бумажку и кинулся к дверям. «Я к Угримову!» — крикнул канцеляристу с порога.

Вернулся через полчаса, взмокший, запыхавшийся, но радостный:

— Еду на Благодать! Дня на три. Там с рудой чего-то неладно. Разборы перепутали. Подорожную мне уже пишут.

Канцелярист со скрипом проткнул пачку бумаг:

— А подшить хотел за меня?

— Простите уж, Алексей Василич. Торопно очень. И еще одно просить хочу…

— Постой, бумажку ты утащил, Сунгуров. Где она?

— Осталась у майора. Вы сами уж возьмите. Вот что, Алексей Василич: перебелите за меня списки минералов. Они готовы, только по азбуке проверить и переписать.

— Вон чего захотел! Тьфу, тьфу! Я тебе кто, ясашный сдался?

— Так не сам я выдумал. Майор Угримов велел.

— Мм-м… майор. С того и начинал бы. Кажи списки, а то убежишь, не растолковавши, потом разбирайся.

— Я до «иже» сделал. На «иже» нету названий, кроме известняка. Вы с него и начинайте, Алексей Василич. А потом «како»: каменная кудель, камень наждак, кварц, кровавик…

— Погоди, постой, камень наждак куда? На «како» или на «наш»?

— Да хоть на «кы», хоть на «ны» — всё одно.

— Гусь ты, Сунгуров, погляжу я на тебя. Как это всё одно? На всякое дело своя инструкция есть.

Старик забрал списки и глядел их по очереди, водя бумагу перед самым носом. Вернул Егора еще раз, уже с порога:

— Это что за минерал? Тоже перебелять?

Егор глянул, багрово покраснел и вырвал лист. На нем десятки раз на разные манеры было выведено слово: «Янина».

— Это не надо, — пробормотал Егор.

— Знаю я оный яхонт, довольно знаю, — захихикал канцелярист. — Тут геодезисты молодые сидели, так другого разговору у них не было — всё о премиер-майорской дочке.