Рудольф Нуреев

Но эти достижения требуют денег, колоссальных вложений. В результате не выдерживает экономика страны, и в СССР проводится десятикратная деноминация денег. Западные страны, демонстрируя силу, проводят испытания атомного оружия. СССР отвечает тем же…

Налицо было явное агрессивное противостояние двух систем. Ни о каком взаимопонимании не было и речи. Пропаганда работала на полную катушку: советским людям внушалось, что все население Европы и Америки сплошь состоит из жестоких корыстолюбцев, готовых ради денег на любую подлость. На другом конце дела обстояли не лучше: русских выставляли грубыми варварами, хладнокровными убийцами или тупыми идиотами. В те годы лишь люди искусства были способны разрушить эти уродливые стереотипы. Россию стали посещать западные кинозвезды – Жерар Филип, Джина Лоллобриджида, Элизабет Тейлор… Гастролировал в Ленинграде Королевский Английский балет… Но Нуреев тех выступлений не видел.

К 1960 году он был более чем знаменит. Сам Хрущёв приглашал его и Нинель Кургапкину к себе на дачу для выступления. Восходящей звезде Кировского театра прощалось то, за что любого другого «простого человека» давно бы уже вызвали для беседы в КГБ. Нуреев открыто интересовался Западом и западным искусством, встречался с зарубежными артистами, приезжавшими на гастроли в СССР. Начал изучать английский язык.

Желая пресечь такие вольности, администрация Кировского взяла за правило отправлять Нуреева на гастроли каждый раз, как в Ленинград приезжала западная труппа. Так он пропустил гастроли Американского театра балета и выступления Эрика Бруна и Марии Толчиф. Эрик Брун особенно интересовал Нуреева, и ему было до смерти обидно не увидеть столь прославленного танцовщика, поэтому он попросил кого-то из друзей заснять выступление на пленку. Потом, просматривая ее, Нуреев залюбовался танцем Бруна. Кто-то заметил, что датчанин «слишком холодный». «Да, такой холодный, что обжигает», – заметил Рудольф.

В то время уже широко муссировались слухи о его гомосексуальных наклонностях. В любовники ему записывали то одного, то другого его знакомого… В те годы это грозило реальной бедой: в СССР действовала статья уголовного кодекса, согласно которой половое сношение по обоюдному согласию двух совершеннолетних мужчин каралось тюремным заключением на срок от трех до пяти лет. В 1930–1980-х годах по этой статье ежегодно отправлялись в тюрьмы примерно по тысяче мужчин. Гомосексуализм рассматривался не как физиологическая девиация, а как «продукт морального разложения эксплуататорских классов, которые не знают, что делать»[35].

Желая оградить партнера от беды, верная подруга Нинель Кургапкина даже нарочно пустила слух, что они с Нуреевым – любовники.

В 1961 году стало известно, что труппа Кировского театра поедет на гастроли в Париж. Нуреев был уверен, что во Францию его не отпустят. Однако от принимающей стороны пришло письмо, в котором говорилось, что они желают видеть именно молодых танцовщиков, а не стареющих корифеев сцены вроде Дудинской и Сергеева. Пришлось включить в труппу Нуреева, несмотря на его ужасную репутацию. Дудинская и Сергеев поехали в качестве консультантов, а вот невезучую Аллу Шелест выкинули совсем. Она горько плакала, и Нуреев оказался чуть ли не единственным, кто ей искренне сочувствовал.

Не поехала на те гастроли и его верная подруга и партнерша Кургапкина: балерину, позволившую себе появиться на публике в брюках, необходимо было проучить.

Нуреева впоследствии часто расспрашивали, планировал ли он свое бегство заранее, и что именно послужило толчком к побегу. Находились люди, рассказывавшие, будто он делился с ними своими намерениями остаться за рубежом. В качестве доказательства даже использовалось то, что он учил английский язык. Но правды в этих рассказах мало.

Нуреев политикой никогда не интересовался. Но по советским меркам это уже было неправильным. Слово «аполитичность» считалось ругательным. Советский человек должен был следовать всем решениям партии и правительства и обязательно читать передовицы газеты «Правда». Конечно, Нуреев этого не делал!

Но он и не был врагом СССР. Когда за него принялись журналисты, он в каждом интервью упрямо твердил, что его поступок не имеет никакой политической подоплеки. Да и впоследствии он ни разу не позволил себе публично критиковать советскую страну и образ жизни. Рудольфа Нуреева мало интересовало то, при каком строе он живет, ему нужно было танцевать, сколько он хотел, что хотел и как хотел, а также иметь достойный уровень жизни – это соображение всегда было для него немаловажным. И практически все, с кем общался Нуреев в тот период, утверждают, что никакого заранее обдуманного намерения у него не было. Это доказывает даже то, что все свои деньги в Париже Рудольф потратил на балетные костюмы и принадлежности для них. Очевидно, что если бы он изначально хотел эмигрировать, то сбежал бы прямо из гостиницы – с чемоданами, а не в последний момент – без вещей и денег.

Все решилось в течение получаса – в парижском аэропорту. Просто он не умел притворяться и жить в клетке.