Рудольф Нуреев

Стравинский показал наброски Дягилеву, и тот вместе с Фокиным решил создать балет. Премьера «Петрушки» состоялась летом 1911 года в Париже. Партию Петрушки исполнял гениальный Вацлав Нижинский. Новое произведение Стравинского сразу же получило признание парижан. Однако в России «Петрушку» приняли сурово: музыка показалась слишком крикливой, грубой. К тому же хореография балета весьма необычна, и далеко не каждый танцовщик способен исполнить эту партию, ведь Петрушка – не человек, а кукла, марионетка. Он висит на ниточке, а его руки и ноги болтаются. Он набит опилками. Он не умеет действовать самостоятельно, и в этом его трагедия. Возрождая этот балет, Нуреев шел на определенный риск: в «Петрушке» не было его знаменитых прыжков, не было полета и красивых вращений. Пластика его Петрушки – это пластика тряпичной куклы, нелепо болтающейся на невидимых шнурках.

Действие балета разворачивается во время масленичного гуляния: фокусник на площади забавляет публику «живыми» куклами. Смешной и нарочито уродливый Петрушка влюблен в красотку-балерину, он страдает. Но балерина любит яркого, пышно разодетого, самовлюбленного Арапа. Петрушка ревнует, но Арап убивает его саблей. Народ в ужасе, но кукольник успокаивает толпу: это же только куклы, не люди. Толпа расходится. Но тут над театриком появляется зловещее, издевающееся, грозное привидение Петрушки.

Нуреев радовался тому, что застал в живых Любовь Чернышеву и ее супруга Сергея Григорьева – танцовщиков, оставшихся на Западе со времен Русских сезонов. Они очень помогли ему в постановке «Петрушки».

Еще одним балетом Михаила Фокина, восстановленным Нуреевым, стала «Шехеразада» на музыку Римского-Корсакова, учителя Стравинского. Костюмы для дягилевской постановки «Шахеразады» создал Александр Бенуа. По сюжету это предыстория «Тысячи и одной ночи»: шахиня Зобейда неверна мужу, Шахриар догадывается об измене. Он отправляется на охоту, а в это время обитательницы гарема уговаривают евнухов впустить к ним пленных рабов, чтобы они могли предаться с ними любовным утехам. Самый прекрасный – Золотой раб – обольщает Зобейду.

Внезапно вернувшийся Шахриар застает жен, развлекающихся с любовниками, и приказывает янычарам зарезать всех. Зобейда молит оставить ей жизнь, но, получив отказ, убивает себя. В наступившей тишине рыдает шах.

У Дягилева роль Зобейды исполняла красавица и очень своеобразная танцовщица – не балетная! – Ида Рубинштейн. Это была женщина очень высокого роста и с угловатой пластикой. Сейчас ее вряд ли сочли бы красивой, но тогда, в пору декаданса, ее внешность считалась чуть ли не эталоном. Критики с упоением писали о «гибкости змеи и пластичности женщины», о «сладострастно окаменелой грации» Рубинштейн. На сцене она не то чтобы танцевала, скорее замирала в эффектных позах.

Партию соблазнителя – Золотого раба в оригинальной постановке исполнял Нижинский. Дягилев любил подчеркивать сексуальность, он обожал скандалы, и в его трактовке Золотой раб был олицетворением похоти: «…Полуживотное-получеловек, похожий то на кошку, мягко перепрыгивающую громадное расстояние, то на жеребца с раздутыми ноздрями, полного энергии и от избытка силы перебирающего ногами на месте» – так писал об этой роли хореограф Фокин. Художник Бенуа также оставил свое впечатление: «…Полукошка-полузмея, дьявольски проворный, женоподобный и в то же время страшный». А вот писатель и выразитель чувств поколения 1910-х годов Марсель Пруст, побывав на премьере, пришел в восторг.

Конечно, образ похотливого и диковатого Золотого раба идеально ложился на артистическую индивидуальность Нуреева.

Не удовлетворившись фокинской хореографией, Нуреев воссоздал и два скандальных балета, балетмейстером которых значился сам Нижинский (на самом деле он работал над ними совместно с Дягилевым). Это были «Весна священная» и «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Дебюсси к стихотворению Стефана Малларме:

Вам вечность подарить, о нимфы!
Полдень душный
Растаял в чаще сна, но розово-воздушный
Румянец ваш парит над торжеством листвы.
Так неужели я влюбился в сон?

Премьера «Послеполуденного отдыха фавна» в мае 1912 года вылилась в скандал, публика чуть не передралась прямо в театре. Да и было из-за чего! Начинался одноактный балет вполне невинно: фавн просыпался, любовался виноградом, играл на флейте… Потом появлялась группа танцующих нимф, привлеченных его музыкой. Воспламененный их танцами, фавн бросался к нимфам, все разбегались, кроме одной. Но и она сбегала, немного потанцевав с фавном. На прощание она бросала ему свой шарф… И вот тут начинался шок: в финале фавн, подхвативший покрывало сбежавшей нимфы, принимался мастурбировать, используя его как сексуальный фетиш. Пресса назвала «находку» Нижинского непристойностью, зато великий скульптор Огюст Роден вступился за начинающего хореографа.