Рудольф Нуреев

Аштон построил балет как воспоминания на смертном одре. Умирающая Маргарита вновь переживает свой роман с Арманом, которого неохотно отвергла по настоянию его отца. В череде похожих на сновидения сцен она вспоминает их встречу, первые дни любви, разрыв и последнее свидание, когда Арман в приступе гнева на мнимое бессердечие оскорбил Маргариту, швырнув к ее ногам деньги. В финальной сцене балета Арман, узнав правду, возвращается к возлюбленной, после чего Маргарита умирает у него на руках. Фонтейн видела свою героиню символом ранимой женственности. Образ Нуреева-Армана был решен с использованием некоторых элементов хореографии балета «Корсар» и его незабываемой «мужской вариации». Аштон обыграл его уникальные выворотные пятые позиции, высокие ретире[61], медленные препарасьон[62].

В одной из сцен балета Маргарита сидит в шезлонге в алом бальном платье, окруженная обожателями. Аштон утверждал, что именно так выглядела Анна Павлова во время ее визита в Лиму в Перу.

С Фонтейн Аштон работал уже много лет, и они хорошо понимали друг друга, а вот с Нуреевым возникали проблемы. Вредило не только недостаточное знание языка. Благовоспитанный джентльмен Аштон не выносил конфронтаций и совершенно не умел ругаться, в то время как Нуреев не стеснялся материться на репетициях. К счастью, англичанин не понимал смысла этих выражений, но интонации все равно оказывались доходчивее слов. «Фреду порой не слишком нравились его сибирские манеры», – вспоминал один из участников тех репетиций. Иногда, не желая спорить, Аштон просто выходил «перекурить», предоставляя Нурееву делать, что он хочет.

Ролан Пети

Весьма интересным было обращение Нуреева, классического танцовщика, к современной хореографии. Первым его шагом в этом направлении стала встреча с гениальным Роланом Пети.

Пети родился в 1924 году в Париже, в семье владельца небольшого бистро. Учиться балету он стал случайно: один из посетителей заметил, что у мальчика есть к этому способности, и отец отдал его в школу. В 16 лет Ролан Пети был принят в кордебалет Парижской оперы, директором которой в то время был Серж Лифарь. Тот сразу обратил внимание на одаренного танцовщика и стал поручать ему сольные партии.

В конце Второй мировой войны Ролан Пети занялся постановкой собственных балетов. Его первым крупным успехом в 1945 году стали «Комедианты» на музыку Анри Коре. Спустя год в театре Шанз-Элизе состоялась премьера балета «Юноша и смерть» по сценарию поэта Жана Кокто на музыку Баха. Этот десятиминутный балет стал первым из его признанных шедевров.

С Роланом Пети работали многие звезды балета: Жанин Шарра, Рене Жанмер, Марго Фонтейн, Карла Фраччи, Эрик Брун и Паоло Бартолуцци. Делал он постановки и для российских танцовщиков, так, для Майи Плисецкой он поставил балет «Больная роза».

В 1954 году Ролан Пети женился на балерине Зизи Жанмер, и у них родилась дочь. Супруги очень любили друг друга и много вместе работали.

В 1965-м Ролан и Зизи познакомились с Рудольфом, восхищавшимся талантом балетмейстера. Ролан быстро вспомнил того прыткого юношу, пробравшегося к нему за кулисы на Фестивале в Вене, и отнесся к нему – теперь ставшему звездой – с теплотой и пониманием.

«Красавцем назвать его язык не поворачивался, – вспоминал балетмейстер. – При этом он производил впечатление совершенно ослепительного человека. Среднего роста, крепкий и гибкий, он обладал мускулистыми, чуть коротковатыми по балетным меркам ногами и руками, совершенно гладкой, по-детски неразвитой грудью, большими губами со шрамом, пронзительными карими глазами и повадками уличного хулигана. Казалось бы, ничего особенного, но вы каким-то необъяснимым образом мгновенно подпадали под его гипнотические чары. Он вас околдовывал. Его речь была очень своеобразной – через слово звучало русское ругательство “п…да” и английское fuck yourself (самое невинное!), слушать это было неприятно. А ему, я видел, доставляло особую радость наблюдать за тем, как собеседник краснеет, выслушивая матерные слова»[63]. Многие годы спустя Ролан Пети рассказывал, что из всех артистов, с кем он работал, дружеские отношения у него возникли только с Нуреевым. Считавшийся спесивым, заносчивым Нуреев полностью менялся в отношениях с Пети. Его звездная болезнь куда-то исчезала! Как-то в Лондоне во время работы над спектаклем Пети занемог. Ему было тяжело самому ездить в театр с высокой температурой, но приостановить работу было нельзя. Поэтому Нуреев специально ездил за ним на другой конец огромного Лондона, привозил балетмейстера в театр, а вечером отвозил обратно. И еще ходил для него за покупками – в те годы продукты не доставляли на дом.