Руфь. Непреклонная

Руфь и Вооз. Вооз и Руфь. Не думаешь ли Ты, Господи, что они прекрасно подходят друг другу? Я согласна, она значительно моложе его, но разве можно представить себе лучший дар для праведного человека, подобного Воозу, чем возможность в таком пожилом возрасте иметь дом, полный детей? А какие будут дети! Ты увидишь, что их сыновья и дочери не будут поклоняться Ваалам!

В молитве Ноеминь рассказала о своем деле Вседержителю и теперь ждала ответа. Счастливый Моисей, он слышал голос Бога из горящего куста. Ноеминь знала более легкий способ воплотить задуманное в жизнь, чем ждать, когда Бог даст ей внятный ответ, но она не могла довериться ни одной подруге, чтобы обсудить эти мучающие ее вопросы. Был ли ее план правилен в глазах Бога? Если нет, то чего это будет стоить Руфи?

Господи, пусть это останется на моей совести.

* * *

Жатва подходила к концу, и Ноеминь знала, что ее план должен быть приведен в действие сейчас или никогда. У Вооза было предостаточно времени, чтобы рассмотреть все достоинства Руфи, а Руфь должна была успеть проникнуться к нему огромным уважением.

— Дочь моя, пришло время поискать для тебя настоящий дом, чтобы ты была обеспечена кровом. Я собираюсь найти тебе мужа и сделать тебя снова счастливой замужней женщиной.

Руфь рассмеялась.

— Кто же захочет жениться на такой, как я?

— Человек, которого я имею в виду, — Вооз.

— Вооз! — Руфь уронила на землю несколько зерен, которые она пересыпала в большой глиняный кувшин, и уставилась на свекровь. — Не может быть, что ты говоришь это серьезно!

— Я знаю, он старый…

— Он не старый.

— Тогда непривлекательный. Вот почему ты возражаешь?

— Матушка он самый уважаемый в Вифлееме человек! Он сидит со старейшинами у ворот! Он богат, у него есть земля, рабы!

— Тем больше оснований подумать о нем.

Руфь покачала головой, испытывая одновременно радость и страх.

— Я знаю, ты любишь меня, но ты слишком высоко ценишь вдову своего сына. Как ты могла даже подумать, что я достойна Вооза? Совершенно нелепая мысль.

— Ты была достаточно хороша для моего сына, и для Вооза ты тоже достаточно хороша.

Руфь снова начала пересыпать зерно в кувшин.

— Даже если я брошусь ему в ноги, он не заметит меня.

— Ты действительно считаешь, что Вооз не замечает тебя? Ха! Он давно обратил на тебя внимание.

— По своей доброте.

— Более чем по доброте. У тебя есть глаза? Он восхищается тобой. Со слишком большого расстояния, но восхищается, это правда.

— Ты ошибаешься. Он думает обо мне не больше, чем о любом другом человеке, собирающем колосья на его поле.

— Я решила определить, как Вооз относится к тебе. Разве я не должна заботиться о твоем будущем? По его глазам можно прочитать все, когда он смотрит на тебя, возвращающуюся с поля.

— Он приветствует меня точно так же, как и всех своих служанок: «Господь с вами», — говорит он.

— Ты думаешь, что пятидесятилетний мужчина может любезничать с молодой вдовой-моавитянкой и не дать при этом повода для сплетен? Женщины скажут, что ты блудница, а он старый дурак. А мужчины… ну, не будем говорить о том, что подумают мужчины. Вооз может проявить инициативу только в тех ситуациях, которые предписаны нашим законом, — наклонившись вперед, Ноеминь сжала руки Руфи и широко улыбнулась. — Но закон на нашей стороне.

Руфь смутилась.

— Я не понимаю.

— Вооз — наш близкий родственник, и он был очень добр, когда позволил тебе собирать колосья с его работниками. Он сострадательный человек и оказывает милость всем нуждающимся. Но поскольку он также наш родственник, то может спасти наш род.

— Спасти род?

— Бог в Своем законе позаботился и о вдовах. Так как Вооз наш родственник, он возьмет тебя в жены и даст тебе сына, который продолжит род Махлона и наследует долю Елимелеха в земле, обещанной нам Богом.

Руфь покраснела.

— Неужели после всего, что этот человек уже сделал для нас, я буду просить его дать мне сына, который будет носить имя совершенно другого человека? А его собственное наследство?

— Разве что-нибудь изменится, если он останется холостяком? У Вооза нет сыновей, Руфь. И нет надежды родить их.

— И ты считаешь, что я должна… — девушка замолчала, заливаясь краской стыда, и продолжила, заикаясь:

— О-он один из старейшин! Конечно, он знает, что является нашим родственником. Но он ничего не предлагает, потому что не желает брать на себя эту обязанность.