Руги и русы

Повторимся: единственная «скандинавская» версия, которая имеет право на существование наряду с версией славянской, – это переселение значительной части ругов из норвежского Ругаланда. Это могло бы объяснить отсутствие информации в сагах. Если руги переселились не дружиной, а «родом своим», то сказания об этом на норвежской земле и не сохранились. Примитивным племенам было совершенно не до переселения одного из этносов на восток. А затем норвежских ругов покорили и ассимилировали сами норвежцы, благо оба племени принадлежали к числу германцев. Правда, без резни не обошлось, потому что первый объединитель норвежских вождеств Харальд Прекрасноволосый, создавший непрочный союз племен, и его внук Эйрик Кровавая Секира отличались патологической кровожадностью. Это не упрек, русы той поры были такими же дикарями, как о том свидетельствуют византийцы. Скандинавы стояли на одинаковом уровне со славянами, а потом запоздали в развитии, отстали в государственном строительстве и находились на положении слуг в Византии и на Руси.

Итак, Ругаланд.

Если появятся дополнительные данные, мы готовы признать в «варягах из-за моря» именно норвежских ругов. Всё остальное будет прежним: и разные шайки варягов, славянские и скандинавские, и неудачный поход двух дружин во главе с Трувором и Синеусом, и расправа с Вадимом Храбрым в результате того, что отряд скандинавов ударил в спину славянам. Изменится только местоположение северной руси – не на Руяне, а в Ругаланде. Не на Балтике, а в Северном море. Но, как видим, об истории норвежских ругов того времени мы знаем ровно столько же, сколько и об истории руян. То есть вообще ничего. Это мешает сделать окончательный вывод. Научная добросовестность требует признать обе версии – о руси в Ставангер-фьорде и о руси на Руяне – равноправными.

Окончательный ответ могли бы дать археологи, сравнив культурные памятники норвежских ругов и скандинавские комплексы в земле словен. Это был бы самый продуктивный путь. Если в районе Ладоги и Новгорода удастся обнаружить артефакты (а еще лучше погребения) норвежских ругов, вопрос будет решен, и это значит, что пару параграфов этой книги – в главе о Рюрике – мы написали зря. Но всё остальное останется актуальным.

Руянская версия тоже логична. Археологические связи между балтийскими славянами и ладожскими словенами несомненны, переселение «полабов» на восток – весьма вероятно, религиозный авторитет Руяны признается всеми исследователями вопроса. Так что и эту гипотезу отвергать нельзя. Следовательно, перед нами две рабочие версии о том, какая русь пришла в Ладогу в 862 году. А теперь перейдем к биографии Олега Вещего. Нас ждут сюрпризы.

Глава 4. Вещий Олег

1. Поход на Киев

Согласно летописи, в 882 году Олег предпринял поход на Киев. Подозрительно круглая дата – 20 лет с момента призвания варягов – вызывает сомнения, но других оснований не доверять ей нет.

Сам Хельги – всего лишь регент, жрец и колдун при малолетнем Игоре. Кто этот младенец, как его звали на самом деле, кем он приходится Рюрику – всё непонятно. Если только мы не сдвинем дату завоевания Киева еще на двадцать лет, а за дату рождения Игоря примем даже не 910, а 900 год. Тогда события хоть как-то похожи на правду. Игорь родился от некоего конунга, а правил при нем Вещий кудесник. В 902 году, если не позже, вполне мог состояться поход на Киев, где правил престарелый Аскольд.

С другой стороны, мы не вправе противоречить себе и дезавуировать сообщения летописи, которые нам не нравятся. Тем более что в результате сопоставления источников абсолютно точно определяется факт: было несколько «Олегов», как бы они ни именовались на самом деле, а может, и несколько «Игорей».

Поэтому не будем впадать в гиперкритицизм и еще раз обратимся к тексту летописи, чтобы понять последовательность событий хотя бы в самом общем приближении.

Летописец повествует о том, что в 882 году Хельги пришел в Киев. Рассказ об этом деянии приводился десятки раз и стал трюизмом. Однако стоит повториться хотя бы для того, чтобы убедиться во вреде бездумного цитирования. Даем текст Повести временных лет в переводе Д.С. Лихачева, чтобы читатель не тратил времени на расшифровку уже известного материала. «Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, славян, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе». Не думаем, что традиции искажения истории на Руси более совершенны, чем во Франции, Германии, Италии, США, но они налицо. Когда условный «Олег I» успел покорить чудь, мерю, весь и кривичей? Как он мог покорить кривичей, если вынужден покорять Смоленск? О каком Смоленске речь, если еще не произошел распад древних родов и племен и нет ни Смоленска, ни Чернигова, а есть родовые поселки Гнёздово и Сновск поодаль от этих городов? Летописец по меньшей мере осовременивает ситуацию, приближая события к своей эпохе. Но где гарантия, что он перемещает только города? Не манипулирует ли составитель летописи фактами?