Руина, Мазепа, Мазепинцы

следовало принимать и скрывать в Украине, но малороссийских

полонен ников, взятых прежде и поселенных в Великороссии, если они, не сделавши воровства, уйдут на свою родину, дозволялось не выдавать. Малороссиянам - не ввозить в

великороссийский край табаку и вина. Без совета старшин гетман

и на правой стороне, как” на левой, не мог никого казнить и

ни у кого отнимать вотчин. Затем следовали челобитья о таких

статьях, которые уже прежде были приняты московским

правительством для левой стороны и теперь без всякого спора и

без представления в Москву утвердились для правои“15оярином

Ромодановским. Главнейшие были: сохранение козацких иму-

лцеств за вдовами и детьми, свобода Козаков от подводной и

постойной повинности, вписывание в козацкий реестр в числе

20.000 для правой стороны Днепра из козацких, а при

надобности - мещанских и поселянских детей, сборы с маетностей

в пользу содержания козацкого войска, исключая маетностей

архиерейских и монастырских, право козацких чиновников, владеющих имениями, судить своих крестьян.

После всего этого присягали по записи генеральные чины, обозный Гулак, асаул Лизогуб, судья Петренко, полковники, сотники и всякие чиновные люди Войска Запорожского правого

берега Днепра. Все прикладывали руки к просительным статьям.

Кто-то из полковников сказал:

- Мы просим, чтоб гетман жил в Чигирине или в Каневе, а буде невозможно - хоть в Переяславе, поближе к нашей правой

стороне Днепра.

- Рад я жить там/где мне великий государь укажет, -

сказал Самойлов ич.

Старшины, полковники и простые козаки левой стороны, бывшие на этой раде, стояли поодаль и не принимали ни малейшего

участия во всем, что перед их глазами происходило.

По окончании рады явился от Дорошенка генеральный писарь

Мазепа. Дорошенко писал своему сопернику дружелюбным тоном, что готов поступить во всем по указу царского пресветлого

величества, лишь бы ни в чем не были нарушены стародавние права

и вольности.

Боярин и гетман стали расспрашивать Мазепу, Мазепа сказал: - Когда меня гетман Дорошенко отпускал, то присягнул, что

хочет сам идти в Переяслав бить челом, чтоб великий государь

изволил принять его & подданство и вины его простил; тебя же, боярин, приказал гетман Дорошенко просить, чтоб ты прислал

275

ему знатных и верных людей, с кем можно было бы ему сюда

приехать.

- Я пошлю, - сказал боярин, - только тебя надобно

привести к присяге на том, что посланным от меня не будет порухи

и задержания. ‘

Мазепа присягнул. Боярин отправил с ним дворянина Василия

Гринева, а гетман - стародубского полкового судью Андрея Ав-

раменка.

Тотчас после рады правобережные-старшины послали от

себя в Москву полковников каневского и уманского с челобит-

ною, в которой выражались так: <не подай нас, верных

подданных и слуг твоих, отступникам и давним врагам нашим, ляхам, в поруганье! Изволь, ваше царское пресветлое

величество, писать к польскому королю, чтоб ляхи вышли из города

Белой-Церкви>. Московский царь приказал разослать всем

правобережным полковникам грамоты за отворчатой печатью.

<Вы, - сказана было от царского имени, - приняты под

нашу высокодержавную руку из-под турецкого, а не из-под

польского подданства, а потому и ныне, и вперед никогда

Короне польской уступлены не будете>.

Успокоительные уверения московского царя не вязались

однако с вестями, полученными Самойловичем из Побужья.

Польский предводитель Мондржиевский вступил с войском, назначенным для подчинения Украины Речи Посполитой. Узнавши, что власть Дорошенка шатается, поляки покушались скорее

захватить снова его владения. Жолнеры бесчинствовали над

людьми в полках Брацлавском и Кальницком, забирали у жителей

последние пожитки и самих людей жгли огнем, а между тем

край уже был до того истощен, что люди питались мякиною, (<плеву едят>). Мондржиевский занял Винницу, и брацлавский

полковник Лисица писал гетману:, <если нас добром не

обнадежишь, то народ разбредется; скоро в Забужьи и Поднестрии не

останется людей: тут каждый час татар с поля ожидаем, а

сверху ляхи наступают!> - Польский же предводитель писал

Самойловичу, что вступил в общих видах действий против турок

и татар, и просил доставлять, содержание польскому войску. На

донесение об этом, посланное Самойловичем в Москву, последовал царский указ требовать от Мондржиевского вывода польских

войск из тех полков, которые уже добровольно поступили в

подданство великому государю, а ко всем вообще жителям

правой стороны гетман должен был разослать универсал, чтоб они

не принимали никаких писаний от польских людей и в города

к себе не впускали поляков.

Тем не менее из правобережных полковников поднестровский

полковник Гоголь, недавно присягнувший с другими царю, пере-

276

шел на польскую сторрну и по городам полка своего стал вводить

поляков. Но как непрочен был такой переход малороссиян на

польскую сторону, показывает пример Шарогрода: едва Гоголь

ввел туда на королевское имя залогу, как явился самойловичев

охочий полковник Мурашка, и все шарогродское поспольство

снова присягнуло царю.

* V

Увертки Дорошенка. - Неприязненные действия с

Дорошенком, - Посольство Терпигорева. -