Руины

Он хохочет. Но не чувствую, что смеется надо мной, словно думает, будто я полная дурочка. Больше похоже на то, что он считает меня забавной. В хорошем смысле этого слова.

И такие выводы делают что-то странное с моим животом.

— Тебе не нужно беспокоиться о своем лице, — произносит он и снова улыбается своей полуулыбкой.

Что-то врывается и порхает в моей груди.

Я чувствую головокружение и легкость.

Черт возьми, он симпатичный.

— Где твои друзья? — интересуюсь, паря в облаках из-за него.

— Как ты узнала, что я здесь с друзьями?

Ах. Дерьмо.

— Я, эм… Хорошо, я видела тебя раньше. Ты стоял возле этого автомата, сама была там. Но я не преследовала тебя, или что-то в этом роде. Просто видела тебя. Вот и все.

Я умираю. Иисус. Убейте меня. Живо.

Он посмеивается, низко и глубоко, и чувствую это от корней волос на моей голове до кончиков пальцев ног.

— Я тоже тебя видел, — проговаривает.

Вау.

Да… просто вау.

— Итак, что ты делаешь сейчас? — спрашивает меня.

Иди туда, куда ты собиралась идти.

— Иду домой, — говорю.

— Почему?

— Понятия не имею. — Я уверенна, что сейчас даже имени своего не смогу вспомнить.

— Тогда тебе стоит остаться.

— Зачем? — Слышу собственный вопрос.

Эта улыбка, которая превращает меня в желе, скользит по его лицу.

— Хороший вопрос. Хочешь правду?

— Всегда.

Делает шаг ближе. Его запах пряный, и что-то еще, совершенно мужское. Он овладевает мной самым лучшим образом.

— Потому что я нахожу тебя интересной. И обычно меня интересует только бокс. Но ты заинтересовала меня.

— Почему? — Очевидно, это слово теперь составляет две трети моего словарного запаса.

— Ты забавная и симпатичная. Очень симпатичная.

— И пятнадцатилетняя.

— И пятнадцатилетняя, — повторяет он.

— И моя тетя коп.

— Приятно слышать.

— Почему?

— Потому что это означает, что за тобой кто-то присматривает.

Ох.

— Я не буду заниматься с тобой сексом, если это то, чего ты ожидаешь.

Он взрывается смехом.

Фильтр, Кам. Фильтр, ради всего святого.

— Я просто думал о прогулке. Может, прокатиться на колесе обозрения. Но приятно знать, что твоя голова на месте. — Он вытирает слезы смеха со своих глаз.

— Прости, — говорю я.

— Не стоит. Ты права, когда осторожничаешь. Ты ведь меня не знаешь. — Делает паузу и снимает бейсболку с головы. Его волосы темно-каштановые. Он пропускает сквозь них свою руку. Затем надевает бейсболку обратно и фиксирует свои ярко-голубые глаза на моих. — Но хочу, чтобы ты узнала меня. И я действительно намерен узнать тебя.

Прикусываю губу и заправляю волосы за ухо.

— Хорошо, — произношу.

Он улыбается. На этот раз улыбка полноценная, показывающая его зубы. Они белые, но не идеальные. Передние слегка налегают друг на друга. Но это ему идет. Делает парня еще красивей, если такое вообще возможно.

— Я Зевс, — говорит мне.

— Как Бог?

Усмехается, и понимаю, как это прозвучало.

— Не то чтобы я считала тебя Богом, естественно, — добавляю и закатываю глаза, пытаясь выйти из ситуации с видом равнодушия. Это совершенно не работает.

— Конечно, нет. — Улыбается. — Но да, как Бога.

— Камерон. Но все зовут меня Кам.

— Кто — все?

— Моя тетя.

— Полицейский.

— И мои друзья дома, в Балтиморе. Я переехала сюда несколько дней назад.

Он кивает, как будто уже знает это.

— Ты уже была на колесе обозрения? — спрашивает.

Качаю головой, не желая признаваться, что хотела, но не смогла из-за пары злобных девчонок.

— Ну, ты не можешь посетить ярмарку и не прокатиться на колесе обозрения. Это как закон Кони-Айленда.

— Правда? — приподнимаю скептически бровь.

— Нет. — Он по-мальчишески улыбается, и я смеюсь. — Но тебе нужно прокатиться на колесе обозрения. Давай. — Протягивает мне руку.

— Эм… — Колеблюсь, и он это видит.

— Тебе не нравится колесо обозрения?

— Нет. То есть да, нравится. Просто… ну, не хочу прозвучать, как будто в детском саду. Я стояла в очереди, чтобы прокатиться на нем, и… некоторые девчонки разозлились на меня. После этого не так уж и сильно желала посетить его.

— Как они злились на тебя?

— Не могу поверить, что рассказываю тебе об этом. — В самоуничижительном жесте закатываю глаза, вздыхая.

Но он ничего не произносит. Просто ждет.

Поэтому я говорю.

— Они назвали меня неудачницей, потому что я собиралась прокатиться одна.

— И тебя волнует, что они думают?

— Да. То есть, нет. Типа того. Это глупо. Я глупая.

— Нет, все не так. Послушай, такие люди ведут себя дерьмово, поскольку сами не уверенны в себе. Им нужно попытаться сбить с толку всех остальных, чтобы смогли почувствовать себя лучше.

— Знакомо из личного опыта?

— Нет. Просто я умный. — Он улыбается, и я расплываюсь в улыбке. — Слушай, не позволяй злобным девицам отпугивать тебя от того, что хочешь сделать.

Смотрю на него. Немногие парни заставляют меня ощущать себя маленькой и сентиментальной, но он это делает.

— Ты прав, — говорю ему.

— Знаю. Я всегда прав. — Еще одна полуулыбка. — И в любом случае на сей раз ты не будешь одна. Я пойду с тобой.

Прищуриваюсь.