Руины из роз

– Учитывая размер этих поддонов, тебе придется ходить за мной и носить по одному из них, пока они не наполнятся.

Не говоря больше ни слова, Найфейн поднял первый поддон, и я начала собирать листья – по одному с каждого растения, выбирая самые большие и здоровые. По ходу дела я подрезала кусты там, где Найфейн это пропустил, попутно встряхивая растения. Уход за эверлассом в каком-то смысле расслаблял. Был своеобразной медитацией. Вероятно, потому, что моя способность дарить растениям любовь и заботу означала, что я могу дарить любовь и заботу семье и друзьям.

Добравшись до середины ряда, я услышала тихую мелодию, которую напевал глубокий рокочущий голос. Высокие и низкие ноты изящно, красиво и опьяняюще чередовались. Оглянувшись, я увидела, что Найфейн находится в таком же состоянии медитации. Похоже, он начал петь, сам этого не осознавая.

– Громче, пожалуйста, – попросила я, выкладывая три листа на поднос, и встретилась с глубоким, проникновенным взглядом Найфейна.

– Моя мать часто пела эту песню, когда ухаживала за эверлассом. Я не хотел петь ее вслух.

– Это прекрасная мелодия. Твоя мать умерла до проклятия?

– Да.

– Значит, она избежала кошмара.

– Это единственный кошмар, которого она избежала.

Я положила свою руку поверх его руки, сжимающей край подноса, и провела большим пальцем по костяшкам его пальцев. На самом деле я не знала, что сказать, поэтому повторила:

– Пой громче, пожалуйста.

На этот раз Найфейн запел со словами. Я не знала этого языка. Похоже, это был древний язык с раскатистыми гласными и мягкими согласными. Безупречный голос Найфейна по-прежнему был глубоким и скрипучим, но неожиданным образом приятным. Это подняло мне настроение и уняло мое беспокойство. Мелодия была полна сладкой печали и тихих рыданий, голос Найфейна теперь звучал громче, лениво пронзая тишину.

Не успела я опомниться, как все три поддона оказались заполнены настолько, насколько это было безопасно для листьев. Найфейн подкатил две тележки, на каждой из которых помещалось по два поддона, и мы загрузили и покатили их. Песня Найфейна затихла, лишь когда мы добрались до большого сарая, все пространство в котором занимали два стола с подготовленными местами для работы с растениями и травами. Наступившая тишина вызвала острую боль в моем сердце.

– У твоей матери эта песня тоже звучала печально? – спросила я, когда Найфейн помог мне переставить поддоны ближе к концу крайнего стола.

Некоторое время он разглядывал меня, как часто это делал в последнее время.

– Мне всегда так казалось, хотя она говорила, что это песня радости.

– Ты знаешь, что означают слова песни?

Найфейн покачал головой, и мы подхватили ведра, чтобы набрать воды.

– Она была родом из горного региона Королевства Фламма, которым правили король-волк Цинциус и его королева Элмердонна. Они говорили на местном горном наречии. В том королевстве это было разрешено, но здешний король объявил это вне закона. Он сказал, что так ей будет слишком легко передавать секреты.

– Ого. Это кажется безумием.

– Он был безумцем не только под конец. У него всегда было не все в порядке с головой… это просто хранилось в тайне.

– И посмотри, к чему привела всех эта королевская тайна.

Я держала ведро перед насосом, но Найфейн забрал его у меня.

– Это мужская работа.

– Качать воду – мужская работа?!

Его улыбка смягчила резкие черты и ужасные шрамы на его лице. Найфейн напряг свой бицепс.

– Я сильный. Я не подведу такую умную женщину.

Я засмеялась и отступила назад, пока он работал.

– Значит, отрабатываешь свой хлеб?

– Я с детства привык заниматься тяжелым физическим трудом. Я рос крупным для своего возраста, и мне не хватало природной ловкости, чтобы обращаться с растениями и целебными средствами. Моя сила в… ну, в силе. В мускулах. В могуществе. Моя роль как мужчины-дракона – защищать. И хотя я состоял в братстве с другими драконами-оборотнями во время обучения и после, мы всегда были не в ладах друг с другом. Нас воспитывали в духе соперничества… Ты сможешь это донести?

Я подняла ведро с водой двумя руками.

– Да, спасибо.

Найфейн кивнул, легко подхватив по ведру в каждой руке, словно те ничего не весили. Мне же, вероятно, предстояло вернуться и принести еще одно ведро после того, как я по пути расплескаю половину этого.

– Нас учили соперничать друг с другом за территорию. Доминировать друг над другом. Между нами всегда царила скрытая враждебность. Женщины, ухаживающие за растениями… у них все было по-другому. Они всегда работали в гармонии. Помогали друг другу вместо того, чтобы пытаться показать свое превосходство. Вероятно, потому, что я проводил так много времени со своей мамой, мне стал ближе такой образ мышления. Моего отца это бесило. Он называл меня слабаком из-за этого.

Улыбка Найфейна погасла. Он поставил свои ведра на стол и наклонился, чтобы взять мое.

– А ты? – спросила я.

Найфейн налил воду в первый поддон, и я принялась перекладывать листья.