Руины Камелота

— Я понимаю твое беспокойство, — сказал Дэррик, снова взявшись за молот и выкладывая свежий меч на наковальню. С тщательной точностью он ударил светящийся красный металл, придавая ему форму и поднимая снопы искр. Конечно, не было необходимости самому ковать свои мечи, но он настаивал на этом, утверждая, что нет лучше и вернее боевого оружия, чем созданное своими собственными руками. Габриэлла находила эту привычку одновременно глупой и очаровательной. Дэррик критически осмотрел края меча, а затем повернулся и опустил его в бочку с водой. Меч зашипел, в воздух поднялись клубы пара.

— Это естественно нервничать перед походом, — старался успокоить он Габриэллу, проводя рукой по лбу. — Но я буду там, Бри. Я буду сражаться, чтобы сохранить Камелот в безопасности.

— Вот это меня и беспокоит, Дэррик, — сказала Габриэлла, соскальзывая с рабочего стола и подходя к нему. — Мне кажется неправильным то, что ты собираешься отправиться туда. Ты не должен. Ты нужен мне здесь.

Она выглянула в переднюю часть кузницы, где в сгущающихся сумерках ждали ее охранники, а затем понизила голос.

— Ты нужен нам здесь, — прошептала она, взяв его за руку и прижимая к своему животу. — Я боюсь за тебя не только как за своего мужа, но и как отца нашего ребенка. А если что-то пойдет не так?

— Что может пойти не так? — начал Дэррик, потянувшись, чтобы обнять ее, но Габриэлла оттолкнула его.

— Что если я окажусь права? — хрипло потребовала она, вглядываясь в его лицо. — Ты не можешь знать! Как ты можешь быть так уверен?

Дэррик посмотрел на нее, в красном свете печи лицо его было потным и напряженным, но глаза смягчились. Он улыбнулся.

— Я уверен, Бри, из-за того… — сказал он, двигая руку от ее живота к округлости ее груди и останавливая у сердца. Уверенность в его голосе и облегчала, и сводила с ума. — Я уверен в этом из-за того, что у нас есть, милая. Ты чувствуешь, разве нет? Смерть не имеет власти над тем, что мы разделяем с тобой. Войны ведутся грубыми инструментами, — он кивнул в сторону меча, который все еще дымился в бочке с водой. — Металл и клинок, щит и доспехи, но ни одна из этих вещей не может противостоять силе истинной любви. То, что у нас есть, жена, никакой меч не сможет пронзить.

Габриэлла снова медленно покачала головой.

— Все это болтовня и чепуха, — прошептала она.

Его улыбка расширилась, и глаза заблестели.

— Так говорит твой отец, — мягко пожурил он. — Не ты. Ты знаешь, что в моих словах есть правда.

Она пристально изучала его лицо некоторое время, а затем опустила взгляд.

— Нет, — тихо заявила она. — Нет, я не знаю этого. Я только знаю, что я люблю тебя. Я нуждаюсь в тебе. И то, что если ты отправишься в этот поход, и какой-нибудь злодей вонзит меч тебе между ребер…

— Рисс была безоружна, — прервал ее Дэррик, вздернув подбородок. Упоминание имени Рисс словно вызвало темную дрожь в воздухе. — Негодяй напал на нее хладнокровно. Она была беззащитна. Я не буду. Я буду готов встретиться с врагом на моих условиях. И когда я встречусь с ним, его ждет возмездие. За нас обоих.

— Гете мертв! — воскликнула Габриэлла, поворачиваясь лицом к мужу. — Возмездие уже удовлетворено! Но Рисс больше нет! Это может случиться и с тобой!

Ее голос оборвался на последних словах. Дэррик бросился к ней и схватил ее в объятия. Она сопротивлялась, но только мгновение. Он держал ее в горячей тьме кузницы, одной рукой прижимая ее затылок к себе. Наконец, она вздрогнула и расслабилась у него на груди, с досадой чувствуя, как слезы бегут по ее щекам и впитываются в его тунику.

— Габриэлла, — тихо сказал он, — я должен пойти в этот поход. Я должен выполнить свой долг, и не столько для Королевства, сколько для себя. Ты знаешь это. Я не могу позволить, чтобы смерть Рисс осталась безнаказанной. Те, кто ответственнен за это, должны заплатить, кровь за кровь.

Он отпустил ее, но нежно взял за плечи. Она взглянула ему в лицо, так что их носы соприкоснулись. Он вздохнул и продолжил:

— Завтра утром я отправляюсь в путь, чтобы выполнить свой долг высокой чести. Но Бри, я клянусь тебе всем, что я… здесь мое сердце. С тобой и с ребенком в твоей утробе. Что бы ни случилось, я вернусь к вам.

Габриэлла смотрела на него, по-прежнему хмурясь от беспокойства. Но постепенно ее лоб разгладился. Будущее было неизбежным. Он поедет. И потом, если его обещание было искренним, он вернется к ней. Она больше ничего не могла поделать.

Больше ничего, кроме как поверить ему.