Руины некомпетентности

Он с удовольствием стал проводить «чистку» правящей элиты, что делали и делают, как правило, все преемники. За относительно короткое время по его указанию было снято с должностей 18 министров союзного значения и 37 первых секретарей обкомов.

Но торопливость взяться сразу и быстро за весь узел накопившихся проблем в стране выливалась в сбои. Так возникали грубые нарушения законности при проверке «специальными уполномоченными» магазинов, парикмахерских, кинотеатров, «отлов» опоздавших на проходных и разного рода прогульщиков.

Людей эти деяния начинали постепенно тревожить. Посыпались письма в редакции газет и журналов, в парткомы по местам службы и работы. Власть среагировала, но уже становились подмоченными благие намерения и начинания, выполняемые недалекими и солдафонскими методами.

Надо признать, что у Андропова в момент его прихода к власти не было четкого плана реформирования экономики. Кроме того, партийный консерватизм во взглядах Андропова не позволял надеяться на коренные изменения в обществе. Обострились отношения с США, а поэтому стали снова расти расходы на гонку вооружений. Но страна была уже больна безразличием, равнодушием и необязательностью после стольких мучительных экспериментов над ней.

Меры по укреплению дисциплины и порядка при Андропове дали кратковременный результат в виде небольшого повышения производительности труда. Помню, этот «успех» оперативники даже обсуждали на занятиях по марксистско-ленинской подготовке. Но в целом положение в экономике не менялось к лучшему. В связи с этим как не вспомнить слова бывшего председателя Госплана СССР Н.К. Байбакова:

«Возвращаясь из Кремля, я вспоминал заседания у Сталина, где мне, как наркому, приходилось бывать. Там остро ставились вопросы, члены Политбюро высказывали свое мнение, назывались сроки, ответственные за исполнение. И мы знали, что, если есть указание Сталина, для нас оно — закон. Хоть лопни, но все выполни. Так почему же теперь плохо выполняются постановления правительства? Откуда такая безответственность?»

Очевидно, Андропов хотел побороть болезненно разросшуюся российскую «безответственность». Но главное, чего ему не хватало, — это временного разгона и профессиональной своей команды. Те, что крутились возле него, были не способны по разным причинам, накинув на свои плечи лямки, вытащить телегу из болота застойных явлений. А возница часто передавал вожжи безответственным и некомпетентным лицам в связи с болезнями. Правили телегой его «единомышленники».

Потом многие из тех, кто вместе с Юрием Владимировичем обсуждали проекты реформ, участвовали в разрушительной перестройке и подыгрывали новому и последнему хозяину Советской России.

Кстати, Юрий Владимирович допустил две кадровые ошибки: порекомендовал, а потом и пригласил для работы в центральном аппарате двух могильщиков и андроповских реформ, и великой страны — Горбачева и Ельцина.

Феномен В.А. Крючкова

Начальник советской внешней разведки, председатель КГБ СССР, член Политбюро ЦК КПСС, генерал армии Крючков Владимир Александрович (1924–2007 гг.) в молодости был комсомольским и прокурорским работником. Служил на дипломатическом поприще, а с 1965 по 1967 гг. — помощник секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова.

После перехода Андропова в КГБ за ним последовал и Крючков, ставший вскоре начальником Секретариата КГБ. С 1974 по 1988 гг. — начальник ПГУ КГБ СССР (Внешняя разведка).

В 1988 г. стал председателем КГБ СССР. Эта должность ему досталась для того, чтобы он берег государственную безопасность, т. е. охранял Советский Союз от всякого рода «кротов», способных подточить основы великой страны.

По инициативе Крючкова в мае 1991 г. был принят Закон «Об органах государственной безопасности в СССР». В июне того же года на сессии Верховного Совета СССР он выступил с речью об «агентах влияния» и присоединился к требованиям премьер-министра В. Павлова о предоставлении Кабинету Министров СССР чрезвычайных полномочий.

Списка с фамилиями «агентов влияния» депутаты от него так и не добились.

Крючков как председатель КГБ по должности был стражем страны с задачей обеспечить ей государственную безопасность. Но он не справился со своими обязанностями и допустил Беловежье.

С учетом остроты политической обстановки в стране он с 18 по 21 августа 1991 г. являлся членом ГКЧП, за что 22 августа был арестован ельцинскими властями, заменившими горбачевских «перестройщиков», и помещен в камеру тюрьмы «Матросская тишина». В январе 1993 г. он был освобожден по амнистии.