Руины (Развалины Кентаклана)

Владимир Рубикон стоял у дверей комнаты Скалли, светясь надеждой. Фернандо Агилар надел шляпу и протянул Скалли руку.

— Очень рад был познакомиться с вами, сеньорита Скалли. — Потом кивнул Малдеру: — В ближайшие дни будем видеться чаще.

Выпустив руку Скалли, он с легким поклоном отступил назад.

— Желаю вам хорошо отдохнуть ночью и найти время принять ванну. Уверяю вас, во время экспедиции условия будут намного… менее комфортными.

Вилла Ксавье Салчда.

Штат Кинтана-Роо.

Четверг, 22.17

В камине потрескивал огонь, пожирая душистые поленья. Аромат горящего дерева поднимался к потолку гостиной. Заложив руки за спину, Ксавье Салида стоял лицом к огню и глубоко вдыхал запах лавра и мускатного ореха, которые делали дым опьяняющим, как наркотик.

Насладившись благоуханием, он подошел к кондиционеру и повернул ручку настройки. Прохладная струя воздуха ворвалась в жарко натопленную комнату, разгоняя ставшую неприятной жару и одновременно освежая его лицо. На свете не так много вещей, которыми человек сумел бы наслаждаться одновременно, но Салида достиг такого положения, когда мог делать все, что пожелает.

Из медной, ручной работы каминной утвари он выбрал кочергу и ударил по пылающему полену, наблюдая за взметнувшимися искрами. Салида любил играть с огнем.

Потом он отвернулся от камина и прошелся по комнате, опираясь на кочергу, словно на трость, отрабатывая движения, походку, восхищаясь собственной грацией. Изящные манеры он приобрел совсем недавно, однако надеялся, на всю оставшуюся жизнь. Образование и культуру Салида считал невыразимой роскошью, превосходящей ценностью безделушки и произведения искусства.

Салида подошел к стереосистеме и наугад поставил запись из своей коллекции лучшей классической музыки в превосходном исполнении, способном усладить самый изощренный слух. Это оказалась симфония Сальери, забытого композитора восемнадцатого столетия. Уже то, что он мало известен, должно было означать, что его произведения очень редко исполняются и потому обладают особой ценностью.

Когда дерзкие и напряженные аккорды скрипок истощили терпение мнимого любителя музыки, Салида подошел к бутылке на столе, выдернул пробку и налил себе стакан пурпурно-красного вина. Мерлот, урожая 1992 года. Какое хорошо выдержанное и мягкое вино, думал он, не то что всякие там молодые каберне, совиньон, которые ему приходилось покупать в винных погребках Ему рассказывали, что это марка одного из лучших виноградников в Калифорнии. Он повернул бутылку перед камином так, чтобы отблески огня высвечивали богатый гранатовый цвет вина.

Салида вышел на балкон, глубоко вдыхая влажный ночной воздух. Висящий здесь гамак словно предполагал, что хозяин проводит свои дни в праздности, отдыхая и по вечерам… но последняя неделя была очень трудной. Тысячи напряженных ситуаций, и в каждой приходилось действовать решительно.

Взглянув вниз, Салида посмотрел на освещенный фонарем мощный силуэт стелы древних майя. Свет звезд мягко струился сверху на вожделенный монумент. Стелу увенчивало какое-то странное бугорчатое тело. Присмотревшись, он разглядел забравшегося туда проклятого павлина.

Глупый павлин, всего-навсего забавное яркое существо, а куда залетел…

Совсем как соперник Салида, Питер Гроуб, который любит производить дешевые эффекты, одевается броско и безвкусно, а сам — жалкое ничтожество. Салида даже сделал попытку договориться с бельгийскими эмигрантами, которые требовали реванша за уничтоженный Гроубом самолет Салида. Он предложил, чтобы его люди в отместку уничтожили один из самолетов Гроуба, но это оказалось невозможным. Гроуб усилил охрану, исключив нападение на свой частный аэродром. Таким образом, Салида ничего не оставалось, как прибегнуть к другим актам возмездия. Был выбран, возможно, не очень тонкий, но результативный способ: большой грузовик с горючими маслами «случайно» взорвался рядом с марихуановой плантацией Гроуба. Возникший пожар и едкий дым погубили большую часть урожая.

Уравняв счет, Салида не хотел доводить ситуацию до широкомасштабной войны. Он подозревал, что Гроубу просто все надоело и нужно было выпустить пар. Что сделано, то сделано.

Теперь он мог отдыхать и наслаждаться жизнью, искусством, роскошью. Подобно тому, как в симфонии Сальери возникшее с первыми звуками напряжение, постепенно усиливаясь, разрешилось мощным крещендо, Салида тоже решил достигнуть пика наслаждения и направился в гостиную к своей коллекции древних находок.

По дороге он остановился и сделал еще глоток вина. Он долго держал вино во рту, стараясь прочувствовать нюансы, о которых ему толковали: вдыхал «букет», определял «сухость» и оценивал «послевксие».

Однако втайне Салида позволял себе иногда тосковать по тем временам, когда бездельничал с местными приятелями, пил слишком много текилы, громко хохотал и хрипло орал грубые песни. Это было давно… сейчас он выше подобных вещей. Он превратился в могущественного человека.

Салида принялся рассматривать свою изуми