Руины стреляют в упор

С этим франтом в 1907 году познакомилась мать Сережи, Любовь Васильевна Карташева. Происходила она из старинной дворянской семьи, но до того бедной, что о дворянстве ее свидетельствовали только засаленные бумаги давних времен. Красивая девушка с детства попала в среду знаменитых людей. Через свою родственницу, известную артистку Комиссаржевскую, она познакомилась с Федором Шаляпиным, Леонидом Андреевым, Иваном Буниным.

У нее был светлый, тонкий ум, хороший вкус, чувство юмора, доброжелательность. Вместе с этим уживались у нее и такие черты характера, как чрезмерная впечатлительность, эксцентричность, влечение к острым ощущениям, к экзотике.

Какими-то путями она связалась с социал-демократической организацией и в 1905 году участвовала в руководстве забастовкой воронежских железнодорожников. Жандармы здорово отлупцевали ее тогда шомполами — на всю жизнь на спине остались рубцы.

Ей приглянулся гуляка и франт Николай фон Мантейфель. И когда у них в 1908 году родился сын Алексей, это не очень обрадовало и отца и мать. Родился, ну и пусть себе живет на здоровье, пусть с детства заботится о себе. А у них и своих дел хватало.

В августе 1914 года Николай фон Мантейфель погиб на фронте. Жена его горевала или не горевала, но до смерти не убивалась. У нее были новые интересы, новое поле деятельности.

В общественной работе она также не отличалась особенной последовательностью. На некоторое время отошла от партийных дел.

Но Великую Октябрьскую революцию встретила всей душой и снова загорелась огнем борьбы, снова окунулась в общественную работу.

Как-то однажды она встретилась с фельдшером Алексеем Благоразумовым, служившим в армии Буденного. Вместе с Конной армией Алексей Иванович прошел весь путь гражданской войны. Веселый, разговорчивый, острослов, он целыми днями угощал своих слушателей, среди которых была и Любовь Васильевна Мантейфель, все новыми и новыми интересными историями из жизни буденновцев. Любовь Васильевна умела не только рассказывать, но и слушать и высоко ценила талант рассказчика. Она искренне полюбила Алексея Благоразумова.

Ее не остановило то, что он имел жену и детей. В 1921 году родился Сережа. Его ждала судьба старшего брата Алексея — забота о себе с первых самостоятельных шагов по этой довольно неустойчивой и колючей земле.

Жили они тогда на высоком обрывистом берегу реки Воронеж. Дом принадлежал какому-то бывшему купчику, и тот сдавал его в аренду. Вокруг дома — большой сад. Между яблонями и грушами сплошной невысокой стеной переплелась веточками малина. Хозяин поручал ухаживать за ней тому, кто занимал дом. А в семье Любови Васильевны обстоятельства складывались так, что сама она на малину и смотреть не хотела, Алексею некогда было, и все хлопоты ложились на маленького Сережу. Он не опозорил звания садовника. Малина росла чистая, каждая ягода — почти как слива. Соседи не раз приходили посмотреть на такой редкостный урожай.

Внизу, возле самой реки, к обрыву лепились еще два-три домика, а за рекой, как взглядом окинуть, на десятки километров расстилался простор заливных лугов. Только далеко-далеко, на самом горизонте, чуть заметно чернел зубчатый край леса.

В зарослях малины и смородины попадались уютные тенистые прогалины, где очень хорошо было прятаться, когда играешь в разбойники. Но самые захватывающие игры происходили на руинах и в полуразрушенных подземельях старого, заброшенного монастыря, построенного еще в XII—XIII столетиях. Стоило только перебраться через овраг — и ты уже как бы в средневековье. Кругом — разрушенные дождями и ветрами стены, таинственные уголки, полузасыпанные склепы. А рядом — замок Петра Первого, яхт-клуб. Сколько простора для детской фантазии!

Само собой получилось так, что он стал атаманом среди мальчишек ближайших улиц. Выросший без отца (который вскоре после рождения Сережи вернулся в свою первую семью и ни разу не поинтересовался сыном), без материнских забот и ласки, он чувствовал себя самостоятельным во всех своих поступках и действиях. Все, что он делал, — делал без всякого постороннего влияния, на свой риск и страх. Это ставило Сережу на целую голову выше многих его ровесников и даже старших по летам товарищей.

Только одним мать щедро одаряла мальчика: интересными рассказами о своей подпольной борьбе против царизма, о героических делах его отца-конноармейца. И хотя Сережа никогда не видел своего отца, в представлении мальчика сложился образ славного, смелого, веселого человека, который никогда не жаловался на трудности и в любой момент готов был, блеснув саблей над головой, броситься в атаку на врагов советской власти.

Зная множество разных героических историй, Сережа в своих играх повторял то, о чем так красочно рассказывала ему мать. Как бы его ни поколотили во время игры, сколько бы синяков и шишек ни принес он вечером домой, мать и брат ни разу не слыхали от него жалоб или стона. Он умел терпеть.