Руины Тэманлина

Рэйно вынул из ножен меч и кинулся на Тагора. В молодом сильном теле захватчика бушевала какая-то черная всепоглощающая ярость. Он двигался стремительно, без единой ошибки.

– Никто не должен остаться в живых! – Прокричал Рэйно, атакуя Тагора. Удар. Еще один, взмах меча, отблеск стали в слабом свете. Силы Тагора на исходе. Отражая атаку, он думал о дочерях. О маленьком черноволосом дьяволенке, не заслужившую такую участь, о своей наследнице, которая готовилась принять власть в скором будущем. Умрут ли его дочери быстро или их заставят помучиться? Сердце любящего отца защемило от боли.

Девочка бежала во весь опор, сама не зная куда и зачем, и главное, ради чего? Разве можно выбраться из захваченного дворца?

Задыхаясь от бега, она в панике оглядывалась вокруг красными полными слез глазами, вся ее вера рушилась, слабые надежды пали, словно стены ее дома, больше не служившие защитой. С раннего детства, она безропотно посещала храмы Дионары и Ануира. Богиня справедливости и бог войны, по старой легенде основавшие Тэманлин и заложившие самую старую часть крепости.

По той же легенде, Ануир сражался в многовековой войне с соседним континентом. Он сражался ради Тэманлина, на алтарь в главном храме которого, возложил свое сердце, самолично вырвав его из груди. Тэманлин стал его дышащим живым сердцем, всецело построенным из черного камня. Никто в Империи не воспринимал Ануира как темного бога, он сражался за мир и отдал в той войне все, что у него было. Свою семью, душу и впоследствии земную жизнь.

Саяна молилась им каждый вечер перед сном. Не о себе. Девочка просила за отца и сестру. Дэйре становилось с каждым годом все сложнее, от нее ждали многого, слишком многого, у наследницы не было права на ошибку. Незаконнорождённая принцесса видела, как сложно приходится сестре. Однажды ей предстояло принять Империю, находящуюся в шатком положении. Война в любой момент могла лечь на плечи молодой правительницы. Тагор старался сделать все, чтобы этого не случилось. И вот итог. Он ошибся, а его ошибка стала погибелью для множества людей. До этой ночи Сая верила, что боги на стороне Тэманлина, милость Ануира не покинет созданное им же.

Произнося молитвы каждый день, она верила искренне, склоняя колени перед теми, кто теперь молчал в ее сердце. Но где оказалась ее вера? Видя кровь и убийства, смерть, жестокость и обман, та вера рушилась, обжигая острыми осколками детскую наивность.

Как вдруг, с ног ее сбил тупой удар в грудь, Саяна упала на спину и сразу же вскочила, не давая времени ни себе, ни врагу, чтобы опомниться. Черные локоны запутались и взъерошились. Одежда испачкалась и порвалась местами. На мгновение девочке стало тяжело дышать. Удар пришелся в солнечное сплетение и, если бы не осколок меча, прижатый к этому месту, она, наверное, была бы уже мертва.

– Куда ты, малышка? – Засмеялся ровалец, вынимая из-за пояса таллирианский кинжал с чуть изогнутым лезвием. Его диковатая улыбка и не менее дикие глаза, сощуренные от любопытства, ошеломляли.

Переборов себя и свой страх, она закрыла глаза. Всего на миг. Но в ее воображении возникла картина, так будто она наблюдает за собой со стороны, рассматривая то, что должно произойти через несколько секунд. Такое случалось часто, но Сая упорно молчала об этом «таланте», не заговаривая о своих способностях даже с отцом.

Девочка видела, как прыгает на мужчину, обнимает его за шею. Лезвие ее кинжала марает чужая кровь. Воин оседает, хватаясь за рану, а она, отскакивая на безопасное расстояние, наблюдает за его кончиной с широко раскрытыми глазами.

Саяна резко выдохнула, будто ее ударили в живот, открыла глаза, внимательно рассматривая противника.

Что чувствовал Ануир, когда убил впервые? – Эта мысль не давала девочке покоя.

– Какая грозная тэманлинка уродилась. – Хохоча рыкнул солдат.

Вдох. Выдох. Прыгнув на грудь к мужчине, она почти ласково прижалась к нему, пряча свое лицо в его плече, всадила в горло кинжал. Чужая кровь брызнула ей на шею и грудь. Она сделала это инстинктивно, не задумываясь. Достаточно быстро, что бы солдат, обвешанный железом, не успел вовремя среагировать. Это было ее первое убийство.

В этот момент за ней наблюдали, оценивая каждое движение. Ровалец осел, захлебываясь кровью. Насмехаясь над девочкой, он не подумал о защите, когда его дыхание остановилось, Сая смогла оторвать взгляд от жестокой картины и осмотреться.

Она посмотрела на женщину в углу. Леди Арвина. Из горла у нее торчала стрела, ненавистная мачеха не успела спастись. Одежда, когда-то красивая и дорогая, была сорвана жестокими руками с хрупкого тела женщины, и превращена в старые ошметки, нисколько не скрывающие наготу. Ноги Арвины расставлены в стороны. Саяна поморщилась, понимая, что ненависть к несчастной женщине отступает, сменяясь жгучей болью в животе. Над ней вдоволь поиздевались перед смертью, быть может за такую постыдную смерть Боги воздадут ей. Какой бы злой и жестокой она ни была по отношению к бастарду, но такой смерти леди не заслужила.