Руины

Ираклия послала гигантского защитника на лича. Необъятные кулаки чудовища с размаху ударили о поверхность Ледника, сотрясая всё вокруг, — они должны были стереть костлявого волшебница в порошок. Затем жрица Ледяной Девы остановила великана — нужно было убедиться в результате. Но на первый взгляд среди расколотого льда никто не лежал.

— Я собираюсь показаться, — прошептал спокойный баритон со странным акцентом. — Когда я это сделаю, прикажите вашему голему поднять меня.

Ираклия в замешательстве обернулась. Возле неё никого не было, и, судя по поведению слуг, никто больше этого голоса не слышал.

— Я не хотел драться, — продолжил шёпот, — но это был выбор гелугонов — несдержанные хамы, не находите? Я вынужден был защищаться, и после этого все пошло не так. Я понимаю, что подобный инцидент не может быть просто так исчерпан — всё же, на происходящее смотрят слуги. Любой другой исход может поколебать ваш авторитет. Так что победа ваша — можете взять меня в плен, без убийства, и тогда мы поговорим. Идёт?

Жрица колебалась. Его снисхождение раздражало, но с другой стороны, его самоуверенность имела под собой основания, и с практической позиции было бы мудро побыстрее закончить этот спектакль. Кроме того, Ираклия хотела знать, кто он такой и что ему надо.

Таким образом, она уведет его в замок — её храм, священную землю, где она сильнее. А там, если жрицу его слова не заинтересуют, то она просто уничтожит лича.

— Покажись, — прошептала она. Ираклия приказала великану разжать пальцы правой руки. Лич появился у гигантской ноги. Королева велела голему поднять мага.

— Я сдаюсь, — сказал живой мертвец, — и молю о милосердии.

Чужак был полностью во власти Ираклии, и искушение приказать великану сжать руку и раздавить лича в прах было велико. Но у жрицы было неприятное чувство, что маг предусмотрел такой вариант перед тем, как сдаться.

— Сначала мы поговорим, — сказала она. — Как только я пойму, чего ты хочешь и что тебе нужно, я поступлю с тобой так, как ты того заслуживаешь.

Ей не понадобилось много времени, чтобы отобрать у мага посох, сотворить цепи изо льда, связать руки и ноги, вернуть донжон на его законное место и проводить узника на крышу самой высокой башни, где они смогут поговорить без лишних глаз. Неживой маг спокойно все это терпел, но как только стражи ушли, он чуть тряхнул руками, и ледяные оковы разбились.

— Трудностей было больше, чем я ожидал, — сказал маг. — Но я уверен, что когда мы закончим этот разговор, то оба поймём, что он того стоил. Я слышал, что вас величают «Ледяной Королевой», поэтому считаю, что я должен обращаться к вам не иначе, как Ваше Величество.

— А кто ты? — спросила она, стараясь оставаться бесстрастной. Вблизи его иссушенная, отваливающаяся кожа и легкий запах тлена вызывали омерзение, даже тревогу. Жрица могла бы служить одной из так называемых сил тьмы, могла бы сама поднимать нежить при необходимости, но и, как большинство живых, Ираклия испытывала отвращение к подобным созданиям.

— Саммастер, — сказал он. — Первосвященник Культа Дракона.

Она нахмурилась.

— Саммастер уже несколько столетий как мёртв.

Большая часть плоти на его лице сгнила, оставались лишь иссохшие, крошащиеся полоски кожи. Казалось невозможным, чтобы на таком лице могли проявиться какие-либо чувства, но Ираклии показалось, что ухмылка мага стала шире.

— Ну, очевидно, это так, — сказал лич. — Но если вам знакомо моё имя и моя история, то вы должны понимать, что смерть не могла помешать мне выполнять мою священную миссию.

Ираклия понимала, что верит ему, и если легенда была правдивой, Саммастер на самом деле умер для того, чтобы после восстать из мёртвых. И несомненно, магическая сила пришельца была лишним подтверждением. На мгновение она подумала, не сделала ли ошибку, согласилась разговаривать с ним без охраны, но потом отогнала эти мысли. Её собственная магия и покровительство Ориль защитят её даже от такой угрозы.

— Какие у тебя дела в моём королевстве? — спросила Ираклия.

— Я объясню. До этого я упоминал свою работу. Вы понимаете ее цель?

— Говорят, что ты со своим Культом хотите превратить драконов в личей, чтобы они завоевали Фаэрун и вечно правили им. Воистину безумная мечта, которую так и не удалось воплотить.

Он уставился на неё пустыми, безжизненными глазами.

— Я видел будущее, Величество. Оно примет ту форму, которую я предсказал. Причём, быстрее, чем вы думаете. Мы стоим на самом пороге.