Рука

— Должен заметить, что по такой погоде вы хорошо справились… Еще метров четыреста — и вы доехали бы до дома…

— За мостиком всегда образуются заносы…

— Я знаю.

Я услышал новый грохот, идущий снаружи. Подойдя к окну, я заметил в сгустившейся темноте экскаватор, работающий при свете прожектора.

Олсен понял, о чем я хотел спросить.

— Я приказал на всякий случай начать поиски, несмотря на наступление ночи… Никогда нельзя знать…

Знать — что? Не жив ли еще Рэй?

— Выйдя из машины, вы погрузились в темноту…

— Электрический фонарь почти не давал никакого света. Я предпочел пустить женщин вперед.

— Это было осмотрительно.

Изабель сидела неподвижно и оглядывала нас всех, как бы изучая реплики на губах у каждого: она словно плела глазами какой-то узор. Она сплетала отдельные детали, которые когда-нибудь сможет воссоединить в единое целое.

— Мы шли, прижавшись друг к другу… — сказала она.

— Мужчины шли далеко от вас?

— Совсем рядом… Но ветер выл с такой силой, что мы едва слышали, когда они нас окликали…

— Вам не было трудно отыскать дом?

— По правде говоря, я не знала точно, где нахожусь… Мне кажется, я дошла сюда интуитивно.

— Когда вы оглядывались, вам виден был свет?

— Вначале да, едва-едва… Он быстро бледнел, потом совсем угас…

— Ваш муж пришел вскоре после вас?

Она взглянула на меня, как бы спрашивая совета. Но она ничуть не казалась смущенной. По-видимому, эти вопросы не казались ей странными в данных обстоятельствах.

— Возможно, через минуту. Я хотела зажечь свет и убедилась, что электричество выключено. Я спросила у Моны, есть ли у нее спички, и направилась в столовую, чтобы зажечь один из свечных канделябров. Тут Доналд и вошел…

Что записывает лейтенант и для чего это ему? Теперь он обратился ко мне:

— Вы легко нашли дом?

— Я буквально наткнулся на него, думая, что нахожусь еще довольно далеко. Я даже опасался, что сбился с пути…

— А ваш друг?

— Я считал, что он идет рядом со мной… Я хочу сказать, в нескольких метрах от меня… Время от времени я покрикивал: «Эй! Эй! «…

— Он отвечал?

— Несколько раз мне казалось, что я его слышу, но ветер выл с такой силой…

— Потом?

— Когда я убедился, что Рэй не придет…

— Сколько времени вы выжидали?

— Примерно пять минут.

— У вас в доме имелся другой электрический фонарь?

— Да, в спальне. Но так как мы им почти никогда не пользовались и не проверяли, есть ли запасные батарейки, он оказался тоже при последнем издыхании.

— Вы пошли на поиски один?

— Моя жена и Мона выбились из сил…

— А вы?

— Я тоже…

— Куда вы направились?

— Шел как мог. Я намеревался идти кругами, все увеличивая их диаметр…

— Вы не боялись свалиться со скалы?

— Я надеялся, что этого не случится. Ведь как-никак живу здесь уже пятнадцать лет. Несколько раз я падал на колени…

— Вы дошли до вашей машины?

Я взглянул на женщин. Совершенно забыл, что именно сказал им тогда, вернувшись. Полный провал в памяти. Решил рискнуть.

— Да, я случайно наткнулся на нее…

— И она, само собой разумеется, была пуста?

— Да. Я передохнул там немножко от ветра…

— А сарай? Вы удостоверились, что он не в сарае?

В первый раз с начала этого неожиданного допроса я испугался. Можно было подумать, что Олсену что-то известно, что-то такое, чего я сам еще не знаю, и что он, с невинным лицом царапая что-то в своей записной книжке, подстраивает мне ловушку.

— Сарай я обнаружил по стуку сорвавшейся с петель двери… Я покричал Рэю, но ничего не услышал в ответ…

— Вы входили в сарай?

— Сделал от входа несколько шагов…

— Понятно…

Он закрыл наконец свою книжку и поднялся с вполне военной выправкой.

— Благодарю вас, всех троих, и прошу простить меня за причиненное беспокойство. Работы по розыску будут продолжаться всю ночь, если только погода не воспрепятствует этому.

Потом обернулся к Моне:

— Я предполагаю, мадам, что вы останетесь здесь?

— Ну да… конечно…

Куда же ей было деваться, пока отыскивают тело ее мужа среди океана этих снежных заносов?

Мы пообедали. Помню, Изабель разогрела консервные спагетти с фрикадельками.

Какой был день недели? Понедельник. С утра до вечера я только и делал, что слонялся с места на место. В контору я не поехал, и хотя к тому и не было никакой возможности, тем не менее я ощущал себя прогульщиком.

По утрам я обычно заезжал на почту и вынимал корреспонденцию из нашего почтового ящика. День разворачивался по раз навсегда установленным правилам, которых я твердо придерживался. Для каждого поступка, чуть ли не для каждого движения было определено свое время.

Я все еще был захвачен присутствием в доме Моны и беспрестанно задавал себе вопрос: сближусь ли я с ней?.. Вероятно, это произойдет не здесь…

А почему бы и нет?

С того самого субботнего вечера все мы, трое, живем на нервах, а Мона в особенности… Не испытывают разве в такой момент желания прижаться к чьей-нибудь груди?

Если мы вдруг очутимся наедине и будем уверены, что Изабель не сможет нас застигнуть…

Но ничего такого не произошло. Мы смотрели из окна на экскаватор, и я едва улучил момент, чтобы прижать к себе локоть Моны.

Спать мы с Изабель легли в своей спальне, а Мона в одиночестве.

— Что ты думаешь об Олсене?