Рука герцога

Вояки глянули на северянина с уважением и согласно покивали, что заставило Мерино внутренне скривиться.

— Я поставлю там пару всадников в легкой броне, — сообщил фон Йодль.

— Ну и отлично! — подвел итог фон Вольфсбург. — Тогда возвращайтесь к делам. Завтра к обеду должны притащить пушку, тогда и начнем.

Когда герцогские воины вышли из шатра, Гетц устало помассировал виски и произнес в пространство:

— Что я, к демонам, делаю?

— Мы же все обсудили?

— Да помню я! Но план это до сих пор кажется бредом! У меня четыре десятка рыцарей в броне, от которых на стенах нет никакого смысла, десяток мушкетеров и древняя пушка, которая неизвестно — сможет ли выстрелить хоть раз? И я собираюсь атаковать…Хорошо! Изображать атаку замка, для взятия которого нужно сотни три пехотинцев?

— Пусть кажется чем хочет! Главное, чтобы сработал!

— А если не сработает? Лезть на стены?

— Ну почему же? Замок в осаде, бежать колдуну некуда. Пошлете за подкреплением.

— А зачем ему вообще здесь сидеть? Помните, как я рассказывал? Он ведь мне и страже моей глаза отводил! По моей резиденции ходил как у себя дома! Демоны всех Преисподних! Что ему помешает здесь проделать тоже самое? Просто пройти мимо моих разъездов и исчезнуть!

Нельзя было сказать, что мысль эта не приходила в головы дознавателям. Вернее сказать, она их не покидала. В их плане, и без того ненадежном и сметанном белыми нитками, эта способность неизвестного колдуна, была самой большой проблемой. Ее учитывали, но мирились, поскольку ничего противопоставить не могли. И надеялись, что герцог все-таки преувеличивал возможности седобородого колдуна. Выдавая его ловкость и умение уходить от слежки за сверхестественные способности. Ну а что еще было делать?

— Мы обсуждали и это, Гетц! — с нажимом проговорил Мерино. — Есть план лучше?

— Нет! — яростно выдохнул герцог и сразу как-то сникнув, повторил: — Нет.

— Если не знаешь что делать…

— …делай что-нибудь. Прекрасная эпитафия для могильного камня!

— Отбросьте уныние, ваша милость! Уж это чувство в могилу свело не меньше людей, чем мечи и кинжалы.

— Как и неоправданный оптимизм. И ложные надежды…

Дознаватели переглянулись. Мерино с мукой в глазах — "ну вот что с ним делать?", Бельк, закатив их под веки — "да сколько же можно!" Упаднический настрой фон Вольфсбурга им не нравился, но что с этим делать, они не представляли. Не хлестать же представителя высшей аристократии Империи по щекам, приговаривая: "Возьмите себя в руки, ваша милость!" Еще пообрубает эти самые руки…

Впрочем делать ничего не пришлось. Герцог еще раз обреченно вздохнул, пробормотал себе под нос что-то вроде "ох как же я ненавижу всю эту магию!", затем резко поднялся с раскладного стула и натянул на лицо бодрую улыбку.

— Ладно! За дело!

Каким именно делом он собрался заняться, так и осталось неизвестным. Полог шатра разошелся, пропуская брата герцога — Ханса. Герцог взял его в поход смотреть за лошадьми, объяснив дознавателям это еще и тем, что в окружении большей части его дружины, дурачок будет в большей безопасности. Мерино с Бельком и не думали возражать, правда, старались держаться от словоохотливого конюха подальше. Делать это было довольно сложно, потому как непосредственность Ханса, вкупе с его родственными отношениями с владетелем Тайлти, позволяли ему бродить где угодно. Вот как сейчас.

— Гетц, — начал Ханс с озабоченным видом. — А ячменя ты брал для коняшек?

Мерино едва не прыснул, с трудом, но сохранил серьезное выражение лица. На миг он представив себе, как при сборах в поход, закованный в свою полную броню и с опущенным забралом, Гетц фон Волфсбург, тащит к телеге мешок с ячменем, что бы порадовать младшего братца.

— Ханс! — рявкнул герцог раздраженно, но тут же привычно сбавил тон и начал говорить медленно и спокойно. — Ханс, я уже объяснял тебе, кто занимается снабжением.

— Курт Мельник?

— Верно! Давай, иди к обозу и найди его.

— А! — обрадовался Троттель. — Я просто забыл! Хорошо! Прости меня, пожалуйста.

И дурачок сделал пару шагов навстречу к Гетцу, явно намереваясь его обнять. Тот, угадав его намерение, выставил перед собой левую руку, останавливая этот привычный для дурачка порыв.

За спиной герцога, в двух шагах за левым его плечом, в воздухе стали проявляться фигуры двух мужчин: одетого в простую одежду средних лет мужчину с короткой седой бородой, и смуглого дикаря в кольчуге и широких штанах, держащего в каждой руке по короткому кинжалу. Оба мужчины стояли спокойно, даже расслабленно, явно не планируя нападать. Даже кажется беседовали друг с другом: губы их шевелились, но слов не было слышно.

— А это кто? — удивленно проговорил Ханс глядя за спину брата на возникших из воздуха незнакомцев. Те с удивлением посмотрели на конюха, с неменьшим удивлением перевели глаза на остальных людей в шатре. И в глазах этих: бледно-зеленых седобородого и черных дикаря, стало появляться понимание, что их видят. Причем, видят все. Тогда как видеть не должны!

На удар сердца в шатре повисло молчание, во время которого находящиеся смотрели друг на друга в ошеломлении.