Рука, кормящая тебя

– Сейчас ее лучше не беспокоить. Она только что похоронила сына.

Я старалась говорить с ней спокойным, рассудительным тоном. Я понимала, что она может неверно истолковать каждое мое слово, поэтому подбирала слова очень тщательно. Что надо сделать, чтобы убедить ее в том, что Беннетт мертв? И если я все же сумею ее убедить – тогда кто ей писал, выдавая себя за Беннетта? Получается, что она жертва вдвойне?

– Ты надо мной издеваешься? Ты такая жестокая потому, что он бросил тебя ради меня?

Саманта пыталась найти объяснение услышанному. Объяснение, которое могло бы ее устроить.

– Я просто рассказываю то, что знаю. Что я еще могу сделать?

– Можешь мне сообщить, если он вдруг объявится.

В Колледже уголовного права на занятиях по психологии нам как-то раз дали такое задание для работы в паре: один студент говорит: «Нет, ты не сможешь!» – а второй отвечает «Да, я смогу». Так могло продолжаться сколь угодно долго. Помню, мы все приготовились, и профессор сказал: «Можете начинать».

Амабиле, мой напарник, повернулся и сказал:

– Нет, ты не сможешь.

– Да, я смогу, – тут же ответила я.

Он улыбнулся.

– Нет, ты не сможешь. – На этот раз его голос звучал чуть тверже.

Я возразила:

– Да, я смогу.

– Нет, ты не сможешь.

Уже через пару минут мы оба перестали улыбаться. Нас самих поразило, как быстро нас разозлили эти простые фразы. У меня горели щеки, я это чувствовала. Амабиле меня не слышал. Он талдычил свое. Он повышал голос. То же самое происходило и в других парах.

Разговор с Самантой очень напоминал то задание. Она не слушала, что я говорю. Я не смогла до нее достучаться.

* * *

Послушав совета Леланда, на следующий день я засела в библиотеке колледжа, чтобы пройтись по медицинской базе данных «Медлайн». Я прочитала статьи доктора Лоренса Танкреди о том, как на деятельность мозга влияют гормоны, наркотики, генетические аномалии, травмы и стрессы. Танкреди утверждал, что неспособность прислушаться к голосу разума может быть результатом психологических нарушений. Эту теорию я хотела включить в свой диплом: идею, что мы «запрограммированы» на определенный тип поведения.

По большей части я искала материалы о так называемых зеркальных нейронах. Индийский невролог Вилейанур Рамачандран сказал: «Для психологии зеркальные нейроны сделают то же, что сделала ДНК для биологии». Впервые эти нейроны были обнаружены у обезьян в 1992 году. Группа итальянских ученых заметила, что одни и те же нейроны возбуждаются у обезьяны и когда она сама тянется за предметом, и когда она видит, как за тем же предметом тянется другая обезьяна. Рамачандран наряду с другими учеными полагал, что зеркальные нейроны задействованы в некоторых ключевых человеческих умениях: в способности к имитации, освоении новых навыков путем имитации, понимании действий других людей, интуиции и – самое главное – в эмпатии, то есть способности сопереживать эмоциональному состоянию других людей. По теории Рамачандрана, аутизм возникает из-за сбоя в работе зеркальных нейронов. Я пыталась собрать достаточно данных для подтверждения своей собственной теории. Социопатия тоже является результатом «поломки» зеркальных нейронов.

Когда я вернулась домой и проверила автоответчик, там было только одно сообщение. От Билли. Она звонила сообщить, что нашла для Тучки хороший собачий приют в пригороде Нью-Милфорда, штат Коннектикут. Там тоже есть очередь, но небольшая. Билли предлагала съездить туда вместе и посмотреть.

Она заехала за мной на стареньком «Вольво», таком же на удивление чистом внутри, как и в тот день, когда она приезжала в Статен-Айленд на тестирование темперамента Тучки и Джорджа. Я предложила ей деньги за бензин, но она сказала, что залила полный бак и деньги ей не нужны. День выдался ясным и солнечным. Дорога до Коннектикута заняла полтора часа.

Билли рассказала, что нашла этот приют через подругу, которая раньше работала в Оклендском обществе защиты животных, а потом переехала на запад, в Коннектикут, и основала приют для питбулей, хотя туда принимают собак и других пород, и даже вообще беспородных – всех, кто нуждается в помощи. В этот приют мы сейчас и направлялись.

– У них еще никогда не было пиренейских горных собак, – сказала Билли.

Больше мы о собаках не говорили. Мы вообще почти не разговаривали до самого съезда на Рэй. А потом Билли сказала:

– В детстве мама возила нас в парк аттракционов. Это здесь, совсем рядом. В пяти минутах езды. Там была карусель под названием «Скачки с препятствиями». По четыре лошадки в ряд, всего где-то с полсотни лошадок. У всех был такой вид, как будто они сейчас в панике разбегутся. Карусель очень быстро крутилась, сто километров в час, не меньше. Удивительно, что там никто не убился. А вот на тихом и медленном лодочном поезде погиб семилетний парнишка. Ударился головой. Как писали в газетах, «несовместимая с жизнью травма от удара тупым предметом».

Билли включила радио и нашла станцию «Кофе-Хаус». Легкая музыка с уклоном в инди.

– Здесь живет моя бабушка, – сказала Билли, когда мы проезжали через Гринвич. – У нее я каталась на настоящих лошадях.