Рука майора Громова

Трое приведенных взводным «чернолапых», — молодых, простоватых и туповатых парней, мобилизованных на работу в НКВД из какого-то колхоза, — под перекрестными вопросами Холмина, Бадмаева и Гундосова, потели, краснели, сопели и отвечали путано и невпопад. Наконец, один из них, с виду побойчее других, заявил:

— Зарыли мы тогда одного в мундире, а кто он такой — нам неведомо. Может, майор Громов, а может и нет. Мы фамилий ликвидированных не спрашиваем. Верно я говорю, товарищи? — обратился он за поддержкой к своим товарищам.

Те утвердительно закивали головами.

— Где вы похоронили этого расстрелянного? В общей могиле? — спросил Холмин.

«Чернолапый» ответил с, профессиональным превосходством:

— Зачем же для одного общую копать? В одиночной зарыли.

— Где именно?

Парень наморщил лоб, припоминая.

— Закопали мы его… Вспомнил. На опушке рощицы, что возле Свежего родника. Там еще такой кудреватый дубок есть. Под ним и зарыли. В тую ночь только один ликвидированный был.

— У меня больше нет вопросов им, — вполголоса сказал Холмин Бадмаеву. Тот кивнул подбородком «чернолапым».

— Идите, товарищи. А об улучшении снабжения я распоряжусь.

Облегченно вздыхая, обрадованные тем, что встреча с начальством закончилась для них так благополучно, могильщики НКВД затопали к двери.

Глава 4 Могила

Холмин вопросительно взглянул на Бадмаева. Поняв его без слов, начальник отдела прогудел в раздумье:

— Кто же еще видал? Комендант, доктор, чернолапые и… Кто же еще? Пожалуй… больше некому. Кроме них ликвидированного майора Громова не мог видеть никто.

— Все таки, я хотел бы убедиться точно, что он мертв и похоронен, — сказал Холмин.

— А как вы в этом убедитесь? — спросил Бадмаев.

— Необходимо разрыть его могилу.

— Так за чем остановка? Верите с собой этих чернолапых, что я вызывал, и поезжайте туда, где они зарыли ликвидированного майора.

— И я с вами поеду, — неожиданно вставил полковник Гундосов!

Начальник отдела взглянул на него, подумал и решительно мотнул подбородком.

— Пожалуй и мне следует поехать. Я тоже должен убедиться в том, что он действительно… ликвидирован…

* * *

Четверть часа спустя, по ухабистой, пыльной дороге тряслись дна автомобиля, направляясь за город. Впереди ехал грузовик с шофером и взводным «чернолапых» в кабинке: трое подчиненных последнего и несколько лопат и кирок подпрыгивали в ящике машины.

Вслед, за нею, отстав на полсотни метров, двигался легковой фордик начальника отдела. Гундосов, по праву «хозяина», сидел рядом с шофером; Бадмаев и Холмин поместились сзади, в кузове.

Ехали минут двадцать, и Холмину уже начало надоедать это путешествие в жаркий летний вечер, по пыльной и тряской дороге. Наконец, ехавший впереди грузовик, свернув в сторону на тропинку и, обогнув холм, остановился у небольшой дубовой рощицы. Неподалеку от нее, метрах в ста слева, протекал ручей, бравший свое начало из подземного ключа, называющегося Свежим родником.

Бадмаевский фордик, подъехав к грузовику, остановился тоже.

— Тут что ли, братишки? — спросил Гундосов, вылезая из кабинки.

Один из «чернолапых», тот что был побойчее других, спрыгнув с грузовика, вытянулся и, показывая рукой в сторону, ответил:

— Чуть подальше, товарищ полковник. Вон там. Туда машиной не подъедешь. Потому — круто. Горка, а в ней лощинка и тот самый дубок. Пешком придется иттить. Да это недалеко.

Холмин посмотрел по направлению его жеста. На склоне холма, метрах в пятидесяти от них, виднелась верхушка дерева, неясно и расплывчато очерченная в быстро сгустившихся вечерних сумерках.

— Так пошли туда, — сказал Гундосов.

Забрав кирки и лопаты, могильщики, вместе со своим взводным, двинулись вперед. За ними пошли рядом Холмин и Гундосов. Замыкал это вечернее, несомненно странное для постороннего взгляда, шествие тяжело сопевший Бадмаев. Начальник отдела НКВД, годами проводивший дни и ночи в кабинете да в постели, с трудом преодолевал подъем на небольшой холм, покрытый мелким кустарником и скользкой степной травой.

Подъем продолжался до середины холма, а затем, к облегчению Бадмаева, начался спуск в лощину. С каждым шагом очертания дерева становились все яснее и Холмин, напрягая зрение, уже смог разглядеть тонкий кривой ствол молодого дуба и его кудрявую шапку.

Остановившись возле дерева, могильщики сбросили с плеч на землю кирки и лопаты.

— Здесь он зарыт? — спросил, подходя к ним, запыхавшийся Бадмаев.

— Точно, товарищ начальник. Под этим дубком, — откликнулся одни из «чернолапых».

— Давайте скорее раскапывать. По-стахановски. А то времени ждать у меня нет, — приказал начальник отдела и, обращаясь к Гундосову и Холмину, добавил:

— Вообще, товарищи, время для этих раскопок мы выбрали самое неподходящее.

— Почему, браток? — спросил Гундосов.

— Ночь. Темно. И… вообще. Надо бы днем.

— Ничего, товарищ начальник, — сказал взводный, — Скоро посветлеет. Луна вот-вот взойтить должна. А яму ребята отроют в момент. Работа привычная.

— В гробу его похоронили? — спросил Холмин.

В голосе взводного прозвучало удивление:

— Да что вы, товарищ? На всех ликвидированных гробов не напасешься. Зарыли, как есть.

— И глубоко?