Рука майора Громова

Правое веко на глазу агента удивленно приподнялось и вид его стал менее ленивым и сонным.

— Спал? — переспросил он. — Откуда знаете?

— Но глазам вижу, — ответил Холмин.

— Ага. Спал, — подтвердил Ковалев и добавил:

— Но скучно.

— То-есть?

— Стоять. Так. Здесь.

— Я вас долго не задержу. Скажите, кто этот убитый?

— Заключенный.

— Как узнали?

— Нитки.

Холмин наклонился над трупом.

— Да, конечно. Тюремное шитье.

— И грязь, — добавил агент.

— Какая? — спросил Холмин.

— Камерная.

— Грязь на нем, положим, разная. Хотя вот здесь и здесь несомненно камерная.

— Вам знакомая. Очень.

— Почему?! — воскликнул Холмин с удивлением.

— Были в тюрьме.

— Кто вам сказал?

— Никто. По глазам вижу.

Холмин улыбнулся.

— Кажется мы понимаем друг друга без слов.

— Точно, — ухмыльнувшись подтвердил. Ковалев. — Оба агенты. По уголовным делам.

— Знаете меня?

— Догадался. Вы — Холмин. «Руку» ищете. Здесь не найдете?

— Я здесь и не ищу. Просто захотелось временно отвлечься от ее поисков. И познакомиться с этим незаурядным преступлением… Скажите, почему сожгли лицо и руки трупа?

— Ясно. Хотели скрыть.

— Что?

— Лицо. Отпечатки пальцев.

— Убитого?

— Да. И следы.

— Чьи?

— Убийцы. Это бывает. Часто.

— Вы, конечно, правы, — сказал Холмин. — Иных объяснений быть не может. А следов убийцы не нашли?

— Пока нет.

— Можете показать мне место, где был обнаружен труп? Это не займет много времени… Мы поедем туда в автомобиле.

— Пожалуйста. С удовольствием. Вы — мой коллега. Только…

— Что?

— Если начальник разрешит…

Глава 9 Пуговица

Начальник Уголовного Розыска, хотя и очень неохотно, но все же разрешил «использовать требующегося отделу НКВД работника для выполнения срочного оперативного задания» и, через четверть часа, два агента подъехали к железнодорожной насыпи в шести километрах от города.

— Дальше пешком. Через дорогу. В лес… — сказал Ковалев Холмину.

— Далеко это? — спросил подневольный детектив.

— Нет. Полсотни метров. Не больше, — ответил агент Уголовного Розыска.

Он, прихрамывая, пошел вперед, Холмин — за ним. Пройдя метров десять вдоль железной дороги, они свернули направо, пересекли рельсы и углубились в молодой и низкорослый, но густой дубовый лес, начинавшийся прямо от насыпи и отделенный от нее лишь канавой в полметра глубиной и около метра в ширину.

Никакой тропинки не было и приходилось продираться через кусты. Ковалев на ходу бросал короткие, отрывистые замечания, знакомя Холмина с обстановкой преступления: свои объяснения он начал с насыпи, указав пальнем на нее:

— Здесь человека сбросили с поезда. Вот углубление в насыпи. Здесь соскочил второй. Вот его следы. Глубокие. От прыжка. Вот борозда. Еле заметна. И кусты обломаны. Второй тащил первого. Волочил по земле…

Через несколько минут ходьбы Ковалев остановился и, раздвинув кусты, сказал:

— Там костер. Остатки его. Развел убийца. Положил труп. Ожег лицо и пальцы.

— Вы говорите труп, — перебил Холмин. — Значит, по-вашему, человек был убит в поезде?

— Да. Никаких следов борьбы на насыпи нет, — ответил Ковалев.

— Убиваемый мог и не сопротивляться, — возразил Холмин.

— Мог, — согласился Ковалев. — Но не двинулся. На насыпи. Куда упал.

— Вы судите об этом по форме впадины на насыпи?

— Не только.

— Что же еще?

— Нет других следов.

— Но ведь он мог разбиться при падении и умереть.

— Это исключается. Он был задушен. Медицинская экспертиза установила.

— А эксперты у вас хорошие?

— Не плохие. Опытные…

Они подошли вплотную к остаткам костра, Эти остатки были такими, какие часто можно встретить везде: полуобгоревший хворост, уголь, зола, пепел. Ничто не указывало здесь на страшное предназначение костра. Рассматривая его, Холмин спросил Ковалева:

— Куда пошел отсюда убийца? Как вы думаете?

Агент пожал плечами.

— Пока не знаю. Следов не сохранилось: смыл дождь. Я искал. Смотрел. Нет.

— Но ведь они сохранились на насыпи.

— Другая почва. Мягкая. Песок, щебень. Здесь твердая. Чернозем.

— Собаку-ищейку не пробовали?

— Бесполезно. Запах улетучился. Давно.

Холмин обошел костер вокруг, надеясь найти какой-нибудь, хоть самый незначительный, самый малозаметный след. Но его поиски были тщетны. Следы убийцы дождь и время стерли. Холмин хотел уже бросить отыскивание следов, но вдруг, под лучами пробившегося сквозь густые вершины дубов полуденного солнца, в полутора метрах от костра, среди слежавшихся прошлогодних листьев, что-то тускло блеснуло. Он разгреб листья ногой.

— Что вы нашли? — быстро захромал к нему Ковалев.

Холмин поднял находку и, разглядывая ее ответил:

— Пуговицу.

— Дайте посмотреть.

Холмин подал ему маленькую, медную, слегка позеленевшую пуговицу. Взглянув на нее агент ахнул, медленно бледнея:

— Ах, чтоб их… Дело осложняется. Пуговка работника НКВД. С хлястика шинели.

— Что же тут особенного? — удивился Холмин. — Ведь сюда, на место происшествия, приезжали энкаведисты?

— Во время следствия — нет. Ни один, — возразил агент. — До этого. Или после. Могли. Скверное дело. Опасное. Замешаны работники НКВД. Пуговка потеряна недавно. Едва позеленела. Нехорошо.

— Разве не все равно, кто замешан в этом уголовном деле? — напустив на себя вид простака, спросил Холмин.