Рука Москвы

— Верю. Верю, генерал Кейт, что именно так вы и думаете. Но не все в Эстонии думают так, как вы. Полагаю, для вас не секрет, что Национально-патриотический союз контролирует сотни эстонских фирм. Пробивает для них налоговые и таможенные льготы и имеет солидную долю в прибылях. Мы знали, что эти фирмы вложили в российскую недвижимость немалые деньги — в расчете на то, что законы о гражданстве и государственном языке вызовут бегство русскоязычного населения и недвижимость в Эстонии перейдет к ним за бесценок. Но мы не знали, какие деньги были вложены в это дело. Теперь знаем. Августовский финансовый кризис обесценил российскую недвижимость и поставил финансовую базу национал-патриотов на грань катастрофы. Это и есть экономические предпосылки вашего плана.

— Вздор!

— Главная цель — не вступление Эстонии в НАТО. Нет, генерал Кейт. Главная цель — вызвать массовый исход русских, вызвать ажиотажный спрос на жилье в России.

Голубков вынул из кармана своего ширпотребовского пиджака компьютерную дискету и протянул Кейту:

— Возьмите, генерал. Эта дискета была в сейфе Янсена. Здесь данные о финансовой деятельности Национально-патриотического союза. У вас будет возможность внимательно их изучить. И оценить роль, которая вам отведена. Не думаю, что эта роль вас устраивает. А если я ошибаюсь, это будет означать, что я ничего не понимаю в людях.

С этими словами генерал Голубков неторопливо закурил, присел возле камина и начал шурудить в нем изящной кованой кочергой. У него был вид человека, которому больше нечего сказать, хотя я знал, что это не так.

Кейт брезгливо повертел дискету в руках. Мне показалось, что он сейчас бросит ее в камин. Но он не бросил. Он спрятал ее в карман и обратился ко мне:

— Кто такой доктор Гамберг?

— Это наш друг. Мы вместе воевали в Чечне. Он военный хирург. В прошлом — капитан медицинской службы.

— Яхта «Сириус». Откуда она взялась?

— Пришла из Кронштадта.

— Я знаю, что из Кронштадта. Я спрашиваю, как она появилась возле базы?

— Как она появилась, Константин Дмитриевич? — обратился я к Голубкову.

— Очень просто. Я слетал в Питер и договорился с начальником Военно-морского училища, чтобы он одолжил нам на денек эту яхту. Он одолжил. По старой дружбе с моим шефом генерал-лейтенантом Нифонтовым, начальником Управления по планированию специальных мероприятий.

— У меня такое ощущение, что вы говорите мне правду, — заметил Кейт.

— Мы говорим правду, — подтвердил Голубков.

— Почему вы говорите мне правду?

— Мы хотим, чтобы вы нам доверяли. Нам нужно, чтобы вы нам доверяли.

— Вы не доказали, что я могу вам доверять.

— Задавайте вопросы.

Кейт повернулся ко мне:

— Каким образом ваш друг доктор Гамберг заставил Янсена привезти его в Пирите и открыть сейф? Я знаю, что в кармане его плаща был пистолет. Но этого недостаточно, чтобы полностью подчинить себе человека. Особенно такого, как Янсен.

— Почему недостаточно? Этого было бы недостаточно для вас, — рассудительно заметил я. — Допускаю. Но господин Янсен другой породы. Он был слишком высокого мнения о себе. Он не мог поверить, что с ним могут поступить так же, как он поступал с другими людьми.

— Не говорите загадками! Как он поступал с другими людьми?

— Так, как он поступил с нашим другом, которого держали в подвале котельной. Так, как он хотел поступить с Томасом Ребане. Так, как он хотел поступить с нами. И так, как он поступил с заместителем командира взвода спецподразделения «Эст» Валдисом Тармисто и рядовым Петером Раудсеппом. Вы знаете, господин генерал, как он с ними поступил?

— Да. Знаю.

— Он так и не поверил, что точно так же могут поступить с ним. Не поверил. Даже когда оказался в подвале в наручниках. Он все еще надеялся, что это инсценировка, которые он так любил.

— Для чего нужно было это дикое зверство с бойлером? Почему вы просто не убили его? — возмущенно спросил Кейт, как бы соглашаясь, что убить Янсена было совершенно необходимо, но не таким же, черт возьми, способом.

— Помилуйте, господин генерал! — не без некоторого лицемерия воскликнул я. — Да кто мы такие, чтобы лишать человека жизни? Лишить человека жизни может лишь тот, кто дал ему жизнь. От начала пожара до взрыва бойлера должно было пройти не меньше часа. Мы дали господину Янсену шанс. За этот час его могли хватиться и спасти его жизнь. Его не хватились. Он был уверен, что его подчиненные преданы ему и любят его. Он ошибся. Его подчиненные его не любили. Они его боялись. Но не любили.

— Это варварство, господин Пастухов! И когда я говорю «варварство», это и значит варварство!

И тогда я показал ему снимок двух обугленных трупов. Этот снимок сделал Док на заброшенном хуторе на Сааремаа.

— А это что? Это ваши солдаты, господин генерал. Этот снимок был сделан через четыре часа после пожара. Мы не сумели опередить людей Янсена. Но заимствовали у них идею пожара. Оставьте снимок у себя. И смотрите на него перед тем, как употребить слово «варварство».