Рука Москвы. Разведка от расцвета до развала.

Я высказываю свое мнение — действия авторов письма должны быть расценены как грубое нарушение дисциплины. Это мнение поддержки участников совещания не находит, но важно высказать его, поскольку нельзя исключать возникновения подобной ситуации и в ПГУ. Кажется, я знаю настроения в своем управлении, постоянно поддерживаю личный контакт со многими рядовыми сотрудниками, но ведь и начальник Свердловского управления Ю.И. Корнилов тоже был убежден, что в его хозяйстве все в порядке. Коллегия заседает долго и принимает расплывчатое решение — в чем-то разобраться, что-то устранить, что-то улучшить. Мы плывем по течению.

Один-два раза в неделю, днем, я еду из ПГУ на Лубянку для того, чтобы пообщаться с коллегами в неформальной обстановке, узнать новости. Ровно в тринадцать тридцать председатель и его замы сходятся в столовой на четвертом этаже близ кабинета председателя и усаживаются за огромным столом. Еда обычная, без разносолов, порции скромные. Обслуживают внимательно и быстро.

За столом идет свободная беседа. Редкий день обходится без сетований на средства массовой информации. Выпады против КГБ следуют один за другим. Особое раздражение у нас вызывает «Огонек», да и другим изданиям достается за необъективность. Тон разговоров в целом пессимистический, хотя сам Крючков по натуре оптимист. Одна из его любимых присказок: «Проиграть мы всегда успеем, надо постараться выиграть». Примечательно, однако, что, выслушав какое-то безрадостное известие, он все чаще ограничивается неопределенным «да-а-а», не высказывает своего мнения и не дает указаний.

Прошли выборы в российский парламент. Рыжков, которого поддерживало руководство Комитета, потерпел поражение. Разговор идет о результатах выборов. Разговаривают руководители одного из самых политизированных и информированных ведомств страны — КГБ. Каковы же выводы? Вывод первый. Средства массовой информации оболванили народ! Вопрос: «Почему же не удалось оболванить народ партийным средствам массовой информации?»— повисает в неловкой тишине. Вывод второй. В ходе выборов имели место нарушения порядка голосования, подтасовывались итоги в ряде мест. А где же были партийные и административные органы, куда они смотрели? Где именно установлены подтасовки? И еще аргумент, основанный на подсчете числа участвовавших в голосовании и процента подавших голоса за победителей. За победивших голосовало меньше половины населения. Сколько же голосовало за проигравших? Подозреваю, что подобный «неформальный анализ» был в основе и официальных выводов Комитета. Взглянуть беспристрастным оком на настроение народа страшно. Комитет пытается укрыться в частностях, чтобы не увидеть целого.

Когда-то, по рассказам, отношения между заместителями председателя характеризовались соперничеством. В мое время этого уже не было, во всяком случае, я мог рассчитывать на понимание своих коллег во всех практических делах. Исключением были кадровые вопросы. В.А. Крючков, будучи выходцем из Первого главного управления, хорошо знал руководящий состав управления и имел сложившееся мнение о многих работниках. Чаще всего оно совпадало с моим, но бывало и по-другому. Назначение на руководящие должности в ПГУ производится приказом председателя. Предварительно я советовался с Крючковым по телефону и в ряде случаев наталкивался на решительный отпор. Председатель помнил какой-то негативный эпизод из жизни кандидата, и, даже если с того времени прошел добрый десяток лет, это становилось непреодолимым препятствием для назначения.

У меня вызывали крайнее раздражение попытки моих коллег использовать свои контакты с В.А. Крючковым для того, чтобы вмешиваться в кадровые дела ПГУ. Здесь приходилось идти на прямые конфликты, но отстоять свою позицию удавалось не всегда. Так, летом 1991 года отнюдь не по заслугам и не по положению было присвоено генеральское звание одному из наших зарубежных работников. Он сумел чем-то понравиться управлению кадров и двум зампредам, которые, минуя меня, вышли с предложением прямо на Крючкова. Я ругался, спорил, негодовал, пока председатель не решил вопрос не в мою пользу.

Коллеги добились своего, но, думаю, успех, доставшийся ценой конфликта с начальником ПГУ, их не очень обрадовал, да и времени для выяснения отношений события нам не оставили.