Рука Москвы

— Согласен, это наша беда во многих точках — то явление, которое неустанно приходилось подавлять, но ликвидировать не удалось. Да, мы стали слишком заметными. Это не результат непонимания ситуации. Наши работники вынуждены быть более активными, чем работники других учреждений. В конце концов, многие из них выполняют или должны выполнять двойную работу. Они должны быть подвижными и в то же время быть невидимыми. Мы ставили вопрос так: если сотрудник выделяется в советском коллективе, если на него обращают внимание коллеги, ему не место в нашей службе.

— В некоторых странах, как утверждают в газетах, большая часть сотрудников посольства принадлежит к нашим разведслужбам. Вам не кажется, что это связано с установкой на добывание информации по валу, а не по качеству?

— Я думаю, не связано. Большое количество представителей разведслужб за рубежом — это продукт нашей феодально-ведомственной системы. Каждое ведомство старалось отгородить для себя как можно больший удел и расширить его. То же происходило с КГБ. Размер удела определялся влиянием его хозяина. А руководство КПСС, то бишь государственное руководство, смотрело только за тем, чтобы не нарушались правила игры, даже, по-моему, поощряло эту раздробленность, соперничество между ведомствами.

— Мы говорили до сих пор о ваших кадровых сотрудниках. Но есть зарубежная агентура. Из нашей истории известно: когда происходили крутые повороты в государстве, сменялись руководители госбезопасности, люди, которые по идейным соображениям помогали Советскому Союзу, уходили от нас. Вы не опасаетесь, что сейчас произойдет что-то подобное?

— Опасаюсь. Это страшная угроза для разведки. Когда наши помощники за рубежом или люди, которые связали с нами свою судьбу, видят, что сама организация оказалась под ударом, что ее лихорадит, что происходит частая смена личного состава, особенно руководителей, то, естественно, они испытывают тревогу.

— Как пишут на Западе, еще недавно наша разведка, исходя из интересов «борьбы с империализмом», поддерживала контакты с разведками диктаторских режимов, например, с иракской. Она, как и другие наши ведомства, подпирала такие режимы. Сейчас эта практика продолжается?

— Контакты с зарубежными спецслужбами носят чисто профессиональный характер. Зарубежные коллеги содействуют нам в решении наших вопросов, мы содействуем им.

— Но вам не кажется, что контакты с разведками одиозных режимов, например, иракского или ливийского, которые причастны к терроризму, бросают на нас тень?

— Но ведь Ирак, например, никогда не переставал быть нашим партнером. Мы не рвали с ним отношений, пытались найти мирный выход из кризиса в Персидском заливе. Я бы не стал рассматривать это как поддержку режима. У нас нормальные отношения между государствами и между спецслужбами. Мы не вмешиваемся в дела друг друга. А если логично продолжить не высказанную вами мысль, то надо насаждать демократию в других государствах. Надо свергнуть С. Хусейна, свергнуть Каддафи, то есть вломиться в чужой дом? Стоит ли это делать?

— Проблемы третьего мира вам, очевидно, особенно близки. Вы ведь индолог по образованию, работали в нескольких государствах Азии. Но в газете «Московские новости» против вас выдвинуты довольно серьезные обвинения. Сказано, в частности, что, работая в Иране, вы неправильно общались с вашим сотрудником Кузичкиным, и в результате этого после его бегства была разгромлена наша агентура, а затем партия «Туде» (коммунистическая).

— Это сущая ерунда, позаимствованная из книги предателя Кузичкина. Кузичкин связался с английской разведкой задолго до того, как сбежал из Ирана. Партия «Туде» была обречена. Кузичкин не мог ничего ни прибавить, ни убавить к ее судьбе. Правда, у него действительно была некоторая информация об этой партии.

Что касается этой публикации в целом, то она основана на беседе с анонимом. Почему он боится выступить под своей собственной фамилией, ясно. С этим человеком у меня относительно недавно был разговор, после которого он решил уйти из ПГУ. Анонимные обвинения со стороны человека, который в последние годы занимался сбором компромата на своих сослуживцев, — вещь, на мой взгляд, недопустимая. Я удивлен, что солидная газета прибегла к услугам анонима.

— В третьем мире ваша служба противодействовала влиянию США с помощью пропаганды. Пример — история с массовым убийством или самоубийством американских сектантов в Гайане. Преступление приписали ЦРУ. В условиях новых отношений с США отказались ли мы от такой практики?

— Гайана, время события, кажется, 78-й год… Тогда была совершенно иная атмосфера. Я не знаю, как будет действовать ведомство. Но я бы не стал отказываться от специфических методов оказания влияния на зарубежное общественное мнение в интересах нашей страны. Главное, чтобы эта деятельность не носила какого-то злокозненного характера, причиняющего ущерб другим государствам. Но спокойное, незаметное воздействие на того или иного партнера — по-моему, дело допустимое.