Рука, сердце и кошелек

Видимо, и Кира тоже смекнула, что от такой помощницы может быть больше вреда, чем пользы, потому что выдвинулась вперед, поближе к Гуле, и сказала:

– Ты это… Ты нам только скажи, где нам Сашу найти, а дальше мы уж сами.

– Да вы что! – искренне возмутилась девушка. – Как это сами? Такое дело… Мы всей общественностью должны его решить!

Общественностью! Вот уж попали подруги так попали! И повезло же им из всего огромного учебного заведения нарваться на ярую активистку, которую хлебом не корми, а дай кого-нибудь на собрании пропесочить.

– Мы с Сашкой земляки. Он должен понимать, что натворил!

– Гуля, Гуля, постой! – взмолилась Леся. – Не надо общественности!

– Почему?

– Мне… мне стыдно!

Уже разогнавшаяся Гуля внезапно притормозила и хлопнула себя по лбу.

– Ах, какая же я дура! – самокритично воскликнула она. – Как же я сразу не сообразила! Действительно, это же позор! Прости, прости меня, дорогая!

И, снова порывисто обняв Лесю, растерянно воскликнула:

– Но что же тогда нам с вами делать? Нельзя ведь, чтобы ребенок без отца оставался! Надо Сашку пристыдить!

– Так мы за этим сюда и пришли.

– Ну, ладно. Раз уж так получилось, что я в курсе вашей беды, меня-то вам стесняться нечего. Вместе к Сашке пойдем. Вы ему свою правду скажете, а я свою! Глядишь, и прищучим парня! Ничего, у нас такое тоже случается. До беременности, конечно, дело не доходит, но бывает, что молодые и поспешат до свадьбы. Тогда тоже скандал получается. Хуже не придумаешь, если невеста на свадьбе невинности своей не предъявит. Позор на весь ее род!

Гульнара слишком близко принимала к сердцу случившееся. А может быть, так и нужно? Но подругам, выросшим совсем в другом мире, где мужчины преимущественно были слабыми созданиями, а все решения принимали сильные и волевые женщины, это было в диковинку. В их мире, если женщина беременела или лишалась невинности, это было сугубо ее собственное решение. И роль мужчины тут была, как бы это помягче выразиться, весьма второстепенной.

Но Гульнару было не унять. Она кипела, она бурлила, она исходила негодованием. Влекомые ее мощной волей, подруги тремя разноцветными кометами – рыжей, белой и вороной – пронеслись по всему зданию института. И нашли все-таки студента Барклаева.

Бедолага, еще не подозревающий о надвигающейся на него буре, спокойно сидел у окна и изучал какие-то свои конспекты. Когда девушки замерли перед ним, он поднял голову и безмятежно улыбнулся Гульнаре:

– Привет.

И хотел снова уткнуться в свои записи, но не тут-то было.

– Алек! Посмотри сюда! – приказала ему Гульнара. – Ты не хочешь ничего сказать этой девушке?

– Кому?

– Вот ей! – Гульнара ткнула пальцем в Лесю.

– А разве мы знакомы?

Гульнара от возмущения даже задохнулась. Ну а Леся, воспользовавшись ее замешательством, быстро сказала:

– Да, мы встречались у меня дома. Я живу на Крюковом канале. Как раз напротив Никольского храма. Помнишь? У нас в подворотне еще убили одного парня. Забыл?

Было видно, что Барклаев ничего не забыл. Его смуглое лицо стало постепенно приобретать какой-то землистый оттенок. Совсем побледнеть Барклаев не мог, потому что был жгучим брюнетом, но вот позеленел он основательно.

Гуля тоже это заметила и обрадовалась:

– Ах, тебе стыдно! Рада это видеть! Рада, что ты еще не потерял остатки совести! – воскликнула она.

Барклаев кинул на подруг затравленный несчастный взгляд.

– Вы что, уже всем об этом растрепали? – пробормотал он.

– Пока что не всем. Но скоро все узнают! – воинственно пообещала ему Гуля, и бедный Барклаев сжался в комочек.

Активную Гулю он явно побаивался. И теперь, предвидя множество неприятностей, которые она может ему доставить, стремился уменьшиться в размерах до желудя или наперстка. Ведь всем известно, чем меньше само тело, тем меньше претензий к нему можно предъявить. Никто ведь не упрекает хомячка или кролика в том, что он нагадил в углу своей клетки. Ребенку тоже простится. А если такое попробует натворить отец семейства… о-го-го, вот тут уж мужику мало не покажется!

– Гуля, а можно мне с Сашей поговорить наедине? – произнесла Леся, и Гуля тут же отступила.

– Конечно, даже нужно. Идите разговаривайте. Но учти, Сашка, если ты ее обидишь…

Гуля сделала красноречивую паузу, а потом коснулась двумя пальцами своего глаза.

– Учти, я за тобой наблюдаю, – многозначительно произнесла она, и Барклаев даже застонал вполголоса.

Лесе стоило большого труда оттащить его от подоконника, к которому он почти прилип. Барклаев спотыкался и не мог идти. Несмотря на широкие плечи, атлетическое телосложение и высокий рост, он явно боялся связываться с женщинами, в частности с Гулей.

Но наконец Леся отвела студента на достаточно большую дистанцию от Гули, чтобы та не могла ничего услышать из их разговора, и сказала:

– Значит, так, чтобы сразу же снять напряжение между нами, я от тебя беременна.

– Что? – охнул Барклаев. – Еще и это! Но когда мы успели? По-моему, мы с тобой даже незнакомы.

– Так и есть. Незнакомы. То есть до сих пор были незнакомы. Теперь-то уж, конечно, познакомимся. Куда деваться.

– Погоди, но как же тогда…