Рука, сердце и кошелек

– Мерзавец этот, который мальчишек пользует, вам не по зубам! Сразу видать, что за ним еще много народу стоит. Не один он, вот в чем проблема-то. Чтобы такие приюты-бордели легально организовывать и содержать без всяких проблем, нужно сильных заступников на самом верху иметь. Не вы одни такие умные, были и до вас люди, которые тревогу поднять хотели. Да только всем им рты заткнули. И о чем это говорит?

Подруги переглянулись, но на этот раз уже далеко не с таким энтузиазмом. Сами-то они и не подумали, что у Славского могут быть сообщники в высших эшелонах власти. Но теперь были вынуждены признать: Таракан совершенно прав, подозревая в соучастии чиновников самых высоких рангов. Выходит, любители молоденьких мальчиков проникли уже и наверх?

– Впрочем, возможно, Славский оказывал тем людям какие-то иные услуги, за что они и покрывали его г-хм… увлечение.

– Увлечение – это одно! – выпалила Леся. – А убийство ребенка – это совсем другое!

Услышав про убийство, Таракан оживился:

– Вот это уже дело. Вот убийство в нашем Уголовном кодексе доказать не в пример легче! Да и наказание суровей. Говорите, Славский лично кого-то из детей прикончил?

– Да! – кивнула головой Леся. – Мальчика! Павлика!

– Павлушу? – тоже повернулась в ее сторону Кира.

Но, заметив взгляд Таракана, осеклась.

– Нет-нет, это я так. Продолжай, Леся.

Леся выпрямилась и четко по-военному оттарабанила:

– Я располагаю достоверной информацией, что Славский убил, по крайней мере, молодого юношу-подростка.

– Есть доказательства?

– Есть свидетель, который уверен: Павлик не просто пропал, он убит. Убит по приказу Славского. И убит именно за то, что осмелился его ослушаться. Так сказать, в назидание и острастку всем остальным обитателям приюта, который патронирует Славский.

– Продолжай, – кивнул Таракан. – Мы все тебя внимательно слушаем.

– Павлику было тринадцать лет, когда он первый раз ушел из дома. Отношения у него с родителями были неважные. Отец пытался воспитывать подростка, но тот не терпел никакого давления и ушел из дома.

– Бывает.

– И вот теперь отец мальчика горько корит себя, говорит, что он был слишком авторитарен с сыном. Только назад пути нет. Плачь не плачь, а мальчик попал в руки Славского.

– И что? Что с ним произошло?

– Точно никто не знает. Но Павлуша погиб. Его нашли на городской свалке.

– Его убили?

– Задушили. Но убийца так и не был найден. И дело ушло в архив.

– Материалы всякого уголовного расследования никогда не пропадают, – со знанием дела кивнул Таракан. – Значит, есть шанс поднять их и привлечь убийцу к ответу даже спустя много лет после совершенного им преступления. А тут, я так понимаю, прошло совсем немного времени?

– Год. Тело нашли прошлым летом.

– Мальчик был изнасилован?

– В том-то и дело, что нет. Только сильно избит. И отец погибшего подростка считает, что его сына убили как раз за то, что он посмел оказать сопротивление Славскому. Тот его задушил. А потом приказал своему горбуну-охраннику вывезти тело на свалку.

Это звучало ужасающе. И все же все собравшиеся в комнате понимали: слова Леси очень похожи на правду. Ведь вчера прямо на их глазах Славский мог задушить ребенка. Славский легко впадал в гнев и в таком состоянии себя явно не контролировал. Деньги и безнаказанность, которые долгое время сопровождали его по жизни, внушили ему иллюзию вседозволенности.

И еще все понимали: чтобы привлечь такого человека к ответственности перед законом, придется очень и очень попотеть. Тут нужны не просто веские улики. Улики должны быть неоспоримы. И даже тогда еще вопрос, удастся ли приструнить преступника.

И даже Леся, которая нашла свидетеля – отца погибшего мальчика, сказала:

– Чтобы привлечь Славского к ответу, мало показаний одного лишь убитого горем отца. Тем более что окружающие явно считают, что мужчина от перенесенной им травмы повредился в рассудке. И я не могу их за это осуждать. Отец только и говорит, что о том, как бы упечь Славского за решетку. Своими разговорами он так всем надоел, что люди обязательно скажут, что им движут эмоции, а не факты. Кроме его показаний, нужны еще свидетели. И улики.

Все замолчали. И в наступившей тишине внезапно раздался бодрый голос Киры:

– Я знаю, кто может нам помочь!

Все головы немедленно повернулись к ней. И на Киру уставились четыре пары внимательных глаз.

– Тот мальчик из реабилитационного центра…

– Я узнавал, этот центр для подростков называется «Путевка в жизнь», – перебил ее Лисица. – Цинично, но вполне в духе Славского.

Кира кивнула и продолжила:

– Так вот, тот мальчик, которого мы видели ночью, он…

– Тот, который был ночью в баре со Славским? – снова перебил ее Лисица. – Я наводил о нем справки. К сожалению, он пока что еще в больнице, в коме.

– Нет, другой мальчик, – терпеливо продолжала Кира. – Тот, которого мы видели после бара. Тот, которого Славский едва не задушил.

– А… И что?

– Он может нам помочь!

– А ведь правда! Паренек выглядел очень напуганным.

– Возможно, если мы дадим ему шанс изменить свою жизнь и избавиться от Славского, то он захочет поговорить с нами.