Рука Сфинкса

Позади раздавались невнятные крики, сопровождаемые эхом. Ходы забыли про взрывы и пожар и бросились в погоню. У Эдит и Сенлина не было надежды на спасение, пока они торили путь сквозь заросли. Надо было разыскать прогалину или тропу и как-то замаскировать следы. Но вокруг не было ничего – совершенно ничего, кроме приближающихся голосов, торчащих отовсюду веток и убегающих пауков.

Внезапно арахниды оказались повсюду, и от их немыслимого количества лес справа от Сенлина и Эдит потемнел. Пауки сыпались дождем с веток, ударяясь пухлыми брюшками о спины беглецов, словно те попали под град. Они оказались между молотом и наковальней: впереди поджидала колышущаяся завеса пауков, а сзади неслась ватага вооруженных ходов.

Эдит вопросительно взглянула на Сенлина, и он мрачно кивнул, указывая вперед. Ей не требовалось дальнейших пояснений. Она обратилась лицом к легиону арахнидов и ринулась навстречу.

Все, к чему они прикасались в окутывающей тьме, было живым. Ветви двигались у них под руками, земля под ногами хрустела и шевелилась. Кожу щекотал поток из десятка тысяч бегущих лапок. Они как будто бежали сквозь ливень. Сенлин зажмурился и, держась за шнурки на лифе Эдит, позволил себе поверить, что они и впрямь угодили под дождь. К счастью, пауки оказались равнодушны к двум великанам, что мчались сквозь их гущу, и не стали прерывать свой стремительный бег, чтобы удостоить чужаков ядовитым укусом.

Буря закончилась внезапно, и лес вокруг них снова засиял, как снег в полнолуние. Они стояли на краю плоской песчаной поляны. Не было ни бассейна, ни скамеек, ни ржавеющих зверей; одно лишь бессистемное нагромождение валунов, заросших лохматым мхом.

Воспользовавшись мгновенной передышкой, Сенлин изучал компас, пока Эдит стряхивала сумериновую пыль и выдирала из волос запутавшегося паука.

– Корабль в той стороне. – Он указал на дальний край поляны, мимо валунов. – Может, в миле отсюда. Я не уверен.

Сенлин говорил шепотом. Они все еще слышали, как переговариваются ходы. Их преследователи, похоже, были вынуждены пойти в обход из-за пауков, но быстро наверстывали упущенное.

– Эти ходы дисциплинированны. – Она коснулась свежей вмятины на руке.

– Идем, – поторопил Сенлин. – Мы не можем продолжать ломиться сквозь лес, надо отыскать тропу.

– Что случилось с твоей картой?

– Отдал Волете. У меня есть компас, нам его хватит.

Он повел ее украдкой через поляну. Оба внимательно следили за опушкой леса: не появятся ли там ходы. В воздухе витала густая вонь падали, которую они раньше уже ощущали. Это был теплый мускусный запах паукоедов. Сенлин не сомневался, что звери заставили пауков роиться, – значит, они где-то поблизости.

Откровение снизошло на обоих разом, и они замерли среди темных валунов. Камни вокруг них то распухали, то уменьшались в размерах. Они дышали. Они воняли. То, что Сенлин и Эдит приняли за мох, было длинным спутанным мехом.

Паукоед сбоку от Эдит вздохнул во сне. Его короткий, мускулистый хобот вытянулся из тела, задрожал от зевка, затем снова свернулся клубочком. Она позволила себе циничную гримасу. Это была величайшая несправедливость: сбежать из Зоопарка, чтобы напороться на диких животных.

Сенлин приложил палец к губам, что было совершенно излишним. Их единственная надежда заключалась в том, чтобы проскользнуть мимо дремлющих паукоедов и вернуться в лес, прежде чем ходы ворвутся на сцену и разбудят зверей.

И тут из леса вырвался их знакомец Коро.

– Приди и освободись! – завопил он дрожащим от волнения голосом.

А потом выстрелил в беглецов из пистолета.

Пуля угодила в спящий «валун». Паукоед развернул длинную шею, которая сужалась, превращаясь в маленький беззубый рот. На груди у него висел гребень серого меха. Встав на задние лапы, зверь раскинул мохнатые руки во всю длину. Он издал вопль, мощный, словно выстрел из пушки, и немелодичный, как скрип ржавых петель. Его зловонное дыхание обдало Сенлина, и капитан покрылся гусиной кожей.

Эдит и Сенлин съежились, когда четыре других зверя встали рядом со старшим братом, который, казалось, совсем не пострадал от пули, что вонзилась в его шкуру. В тот же миг из леса один за другим начали появляться ходы, тихие и суровые. Их численность росла, пока на краю поляны не собрался легион вооруженных людей.

Паукоеды по-прежнему стояли в позе пугала, и ходы, увидев, на что наткнулись, оцепенели.

Посреди ужасающей тишины все услышали приближающийся скрип из трех восходящих нот. Ноты звучали снова и снова, как музыкальная шкатулка, исполняющая унылую песню.

Глава двенадцатая

Я с подозрением отношусь к людям, которые считают, что лучше переделать все общество, чем пересмотреть собственную манеру общения. Конструктивная революция так же невозможна, как и архитектурный пожар.

Торжественное открытие Шелковых садов, Сало