Рука в руке

И остановилась, не зная, как продолжить. Наступило молчание. Только слышалось потрескивание тостов. Девушка рассмеялась и встала помочь ему. Как и вчера, они едва касались друг друга. Так и ели, стоя и изредка обмениваясь любопытными взглядами. Потом они сели пить кофе, наблюдая за светлеющим небом. Прислонившись к его плечу, Рафаэль спросила:

— Что вы хотели сказать мне тем вечером, в машине? Тогда я была слишком пьяна и так этого и не узнала.

— Да…

— Могу я узнать сейчас?

Он отвернулся и сказал:

— Конечно. Я люблю вас…

Он больше не касался ее.

Рафаэль почувствовала внезапную растерянность и не знала, как реагировать на его признание.

— До встречи, Рафаэль, — сказал Руис и вышел.

Он направился к конюшням. Рафаэль осталась одна. Она дрожала от холода и тяжело дышала. Потом сняла свитер Руиса, сложила его и повесила на спинку стула. Медленно, словно во сне, поднялась по лестнице. Признание юношеской любви… Желание ликовать, петь и танцевать под луной…

Рафаэль остановилась и перевела дыхание, прежде чем войти в комнату, где все еще спал Жослин. Это было странно и смешно. Она подумала, что ей надо бы успокоиться и забыть Руиса. Но что забыть? Ведь он ее даже не поцеловал… Но хотя бы отбросить ненужные мысли и стереть с лица эту дурацкую счастливую улыбку. Слова Руиса были подарком этого дня. Теперь перед ней стоял выбор. Ей оставалось только набраться смелости и решить, как поступить.

6

Пятница, 16 сентября

После обеда Виржиль предложил съездить посмотреть новый дом Руиса и там же поужинать. Он хотел показать Рафаэль Сент-Мари-де-ля-Мер. Хотя эта идея не привела Жослина в восторг, он сделал вид, что рад, как и все остальные. Виржиль и Мария так старались, чтобы гостям у них понравилось, что гнев был Жослином забыт. Он мысленно почти помирился с Руисом, к тому же тот еще утром отправился в Ле Сент. Рафаэль была в отличном настроении. С самого утра она была очень веселой, смеялась по мелочам и радовалась всему, что видела. Они ждали Жавьера и Альбу, чтобы в шесть вечера отправиться. Путь до усадьбы Руиса был недолгим, однако сама территория оказалась огромной. Он купил несколько десятков гектаров совершенно спонтанно и лишь потом решил построить дом, нарисовав невообразимый чертеж, по которому сложно было понять его «тонкий эстетический» вкус. Дворик еще строился, но там уже было несколько статуй и фонтанов. Руис встретил их с плохо скрываемой гордостью. За ним подошел архитектор со слегка скучающим видом.

— Мсье Васкес, мадам…

Он низко поклонился гостям и тут же сказал:

— Нельзя поставить камин в центре этой комнаты. Это невозможно.

Руис пожал плечами.

— Я хочу в центре. Сделайте это.

Он обратился к родителям:

— Мы уже несколько часов спорим. Он все никак не соглашается. Это ведь я плачу! Пройдемте, я вам все покажу…

Виржиль в нерешительности осмотрелся и сказал:

— Это нечто среднее между отелем и американской виллой. Ты все оставишь так, как есть?

Он показал на обширную гостиную, с трех сторон которой были окна, украшенные витражами.

— Да! Как видите, у меня нет соседей, которым я мог бы мешать. Но о чем вы, отец? Вы хотите, чтобы здесь было так, как у вас? Тогда мне будет совсем неинтересно ездить к вам в гости.

Он провел их через огромные, еще не законченные комнаты. Благодаря стараниям Марии, которая контролировала работу, стены в некоторых комнатах были уже покрашены. Пока гости с восхищением рассматривали ванную, Руис и Рафаэль задержались в огромной белой комнате.

— А здесь что будет? — спросила девушка, которую все это очень забавляло.

— Моя комната. Вам нравится?

— Она останется белой?

— Она будет такой, как захотите вы.

Эта фраза прозвучала так неожиданно, что Рафаэль на секунду опешила. Но тут послышались шаги Жослина, Виржиля и вконец расстроенного архитектора. Руис не отрывал глаз от Рафаэль.

— Ну? — настойчиво спросил он.

Девушка почувствовала, что не может пошевелиться.

— Пусть будет белой, — в конце концов произнесла она.

Никто, кроме Руиса, не обратил на это внимания. Гости уже направились в другую комнату, а молодые люди продолжали этот странный разговор.

— Вы сумасшедший, Руис, — сказала Рафаэль, выйдя из оцепенения и направляясь к выходу.

Он остановил ее, схватив за руку.

— Вы напрасно мне не верите, Рафаэль.

Молодой человек был так настойчив, что девушка с трудом высвободилась из его цепких пальцев. Они стояли и смотрели друг на друга, потом Руис улыбнулся и сказал:

— Напрасно, потому что, когда эта комната будет вашей, и вы захотите перекрасить ее в розовый цвет, придется все менять.

Он оставил ее в радостном недоумении.

«Я не могу вот так влюбиться! — думала девушка. — Только не сейчас, когда в моей жизни все наладилось. Но почему? Почему? Потому что у него красивые глаза? Ну и что? Зачем мне его глаза? Сколько ему, двадцать? Двадцать два? И что он собирается делать? Увезти меня на андалузском скакуне? Что будет с Жослином после этого? Он убьет его? Конечно… он его убьет…»