Рука в руке

Рано утром девушка позвонила матери в Нейи в надежде успокоиться и получить от нее наставления. Но они были все те же: быть милой с Жослином, не упустить свой шанс, женить его на себе. Эти слова были вызваны стремлением отвести девушку от неправильного пути, бесцельно прожитой жизни и женского одиночества. Три поколения женщин живут под одной крышей, и ни одна из них не смогла удержать мужчину! Зачем же снова делать глупости? Рафаэль вконец расстроилась. Она все убеждала себя в скором возвращении домой, в желанный Париж.

Томящая грусть — вот все, что осталось в воспоминаниях об этом дне. Казалось, глубокое несчастье и холодное спокойствие смешались в ожидании вихря чувств.

8

Воскресенье, 18 сентября

Рафаэль и Жослин рано приехали в Ним. Они молча шли за Виржилем, пораженные праздничной атмосферой в городе. Погуляв некоторое время по Эспланаде, они заказали кофе и стали наблюдать за быками, которых готовили к бою в Гардиоле.

Рафаэль осматривалась вокруг с беспокойством и напряжением. Возбужденные зрители в ожидании долгожданного дефиле участников корриды, теплый ветер, который то затихал, то усиливался, поднимая тучи пыли, фанфары, разрывающиеся в безудержной какофонии, — все это, казалось, Виржилю было безразлично. Он объяснял Жослину технические подробности боя. Сказал, что Руис выбрал темно-синий костюм, который всегда приносит ему удачу в боях в Ниме. Он рассказал об увлечении с недавнего времени французов, особенно южан, корридой. Виржиль сожалел, что Руис уволил отличного пикадора, потому что они не понимали друг друга. Он признался, что перед сражением всегда старается держаться подальше от сына. Для Рафаэль эти фразы не имели никакого значения: у нее не было желания это знать или понимать. Она думала о Руисе, но по-другому, вспоминая его молодую, сильную фигуру и то, как он смотрел на нее. Несколько раз она слышала от людей, поднимающихся по лестницам, его имя. От этого ей стало грустно. Увидев, что Рафаэль с нетерпением поглядывает на часы, Виржиль весело спросил:

— Не можешь дождаться?

— Да, когда все закончится.

Улыбка Виржиля стала жесткой. Жослин курил одну сигарету за другой. Рафаэль прекрасно знала, что Жослин не боялся за Руиса, который вызывал в нем только раздражение. Она подняла голову, глядя на птиц, носящихся в предвечернем небе. Внезапно девушке захотелось разрыдаться, но она быстро взяла себя в руки, поднялась и холодно бросила:

— Пошли?

Жослин расплатился и как бы нехотя последовал за Виржилем, взявшим под руку Рафаэль.

Возле самой арены толпились зрители. Все с нетерпением ждали тореадоров. Некоторые теснились у железных решеток, закрывающих вход на арену. Девушки с любопытством поглядывали на сцену. Рафаэль машинально взяла программу представления с черно-белой фотографией Руиса. Она свернула бумагу и положила ее в карман.

Пройдя под тяжелыми сводами арки, они стали подниматься по ступенькам, освещенным вечерним солнцем. Виржиль пожал руки нескольким своим друзьям. Они сели на подмостки. Было без десяти пять. Рафаэль примостилась между широкими плечами Виржиля и Жослина и второй раз за эту неделю принялась разглядывать полную людей арену. Наверху гроздьями нависали сотни фигур. Рафаэль перевела взгляд вниз и посмотрела на пикадора, который выбирал оружие. Наконец она увидела Руиса, который разговаривал с журналистом. Отвернувшись, она спросила Виржиля:

— О чем Руис обычно думает в такие моменты?

Виржиль нежно обнял девушку за талию и тихо сказал ей:

— Он старается не выдать свой страх и держаться спокойно, надеясь на удачу. Он хочет скорее убежать от всех на арену, где его ждет соперник.

Рафаэль сложно было поверить в это, и она переспросила:

— Это правда? Или вы шутите, Виржиль?

— Конечно, правда, — сказал Жослин, напоминая о своем существовании. В его голосе прозвучало неприкрытое раздражение, которое, однако, ничуть не задело девушку. Она вновь посмотрела на арену.

Толпа начала выстукивать ритм пасодобля. Часы пробили ровно пять вечера. Тореадоры выстроились у входа на сцену. Заиграла музыка из оперы «Кармен», и они вышли; за ними последовала упряжка мулов, на которой обычно увозят тело убитого быка.

Рафаэль взяла у Жослина бинокль, чтобы лучше рассмотреть выходящего Руиса. Он шел, смотря под ноги, иногда вскидывая голову и улыбаясь судьям. Рафаэль почувствовала легкое головокружение и глубоко задышала. Публика встретила матадора бурными аплодисментами, помня его прошлое выступление.

— Ветер усиливается, — сказал Виржиль.

Тореадоры на арене сняли плащи, проверяя силу ветра. После сигнала наступила тишина, и Рафаэль стала вглядываться вдаль, выискивая глазами Руиса. Его уверенная фигура в сине-золотом костюме резко выделялась на фоне неба. Затем он скрылся за в ожидании первого быка.