Рука Зеи

- А это случайно не этих английских чуваков Келли с Шитсом? - влез в разговор Тангалоа. - В смысле, которые "Микадо" написали? [...Келли с Шитсом. - Эрудит Тангалоа все перепутал. Во-первых, имелись в виду, конечно, английские поэты-романтики Шелли и Китс, а во-вторых, они никогда не творили вместе. Комическую оперу "Микадо" написали другие "английские чуваки" - либреттист Джильберт и композитор Сулливан. Процитированное Барнвельтом стихотворение "Оэимандия" - "Рассказывал мне странник, что в пустыне..." (пер. В. Микушевича) - принадлежит перу Шелли. Барнвельт довольно часто цитирует произведения английских поэтов. Примечания к этим цитатам даются в основном в случае использования заимствованных переводов.]

Прежде чем Барнвельт успел поправить коллегу, вмешался Визгаш:

- Вам обязательно следует ознакомиться с величайшей поэмой нашего стихотворца Калли, посвященной руинам вроде этих. Называется она "Горестные размышления..."

- А как насчет заморить червячка? - встрял Тангалоа. - Гребля пробудила во мне зверский аппетит.

- Называется она, - твердо повторил Визгаш, - "Горестные размышления, порожденные вкушеньем трапезы средь замшелых руин Маринжида, сожженного балхибцами в год Аввала сорок девятого цикла после Карара".

- При столь основательном заглавии, - заметил Тангалоа, - наверняка нет нужды...

Но кришнянин тут же разразился раскатистыми, гортанными гозаштандскими стихами, делая при этом размашистые делсартийские жесты. [Делсартийские жесты - жесты, похожие на упражнения эстетической гимнастики Франка Делсарта.] Барнвельт обнаружил, что способен уловить от силы одно слово из пяти.

Тангалоа обратился к Элин Фоли:

- Вот чего мы добились, отправившись в компании с этой парочкой помешанных на поэзии! Если вы не против немного прогуляться, пока они тут токуют, я наверняка разыщу несколько более гостеприимный...

В этот самый момент Визгаш завершил декламацию со словами:

- Я могу продолжать еще час, но думаю, что вы ухватили основную идею.

После этого он вызвался выступить в качестве шеф-повара и отправился на поиски дров. Сооруженная им кучка веточек выглядела далеко не многообещающе, но вдобавок он сорвал еще и несколько каких-то сорняков со стручками. Стручки он разломал и вытряс на горку щепок мелкую желтую пыльцу.

- Это ясувар. Этот порошок у нас применяют в фейерверках, - пояснил он.

Потом он вытащил какой-то крошечный цилиндрик с поршеньком, который плотно в него вставлялся и был снабжен массивным набалдашником. В цилиндрик Визгаш насыпал щепотку трута из маленькой коробочки, вставил в его открытый конец поршенек и резко ударил ладонью по набалдашнику, загоняя поршенек внутрь.

- Мне это нравится больше механических кремневых зажигалок вроде той, что вы купили, - сказал он. - Реже выходит из строя.

Вытащив поршенек, он высыпал тлеющий трут на костер. Рдеющие крошки подожгли желтый порошок, который тут же с треском вспыхнул и запалил остальное.

Элин Фоли тем временем выкладывала содержимое корзины. Помимо всего прочего, Визгаш сам извлек оттуда какой-то сверток, обернутый вощеной бумагой. Когда бумага была развернута, на свет божий показались четыре суставчатые твари, похожие то ли на рачков, то ли на здоровенных пауков.

- Это, - объявил Визгаш, - очень большой деликатес.

Барнвельт судорожно сглотнул и почувствовал на себе насмешливый взгляд Тангалоа. На Самоа жрут, что ни попадя; но ему, Барнвельту, в жизни не достигнуть той неразборчивости в еде, которая отличает истинного путешественника. Однако ему удалось, по крайней мере, не скривиться и сохранить более-менее отсутствующее выражение лица: может, и почище чего есть придется. Если бы эта особенность исследований чужих планет пришла ему в голову раньше, он бы с куда большим пылом противился уговорам.

- Какая прелесть, - проговорил он с натужной улыбкой. - Их долго готовить?

- Пять-десять минут, - отозвался Визгаш. Жуков он зажал между двумя проволочными решетками и принялся подрумянивать над огнем, отчего те тут же съежились и стали распространять острую вонь.

Где-то в стороне дороги из кустов с хриплыми криками вдруг вырвалось с дюжину каких-то летучих существ. Барнвельт бесцельно проследил, как они улетели прочь, гадая, не спугнул ли их какой-нибудь рыскающий в округе хищник. Звуки, производимые мелкими обитателями кустов и травы, вроде снова примолкли.

- Визгаш, - проговорил он, - а вы уверены, что в округе действительно нет никаких бандитов?

- Уже несколько лет, как нет, - подтвердил кришнянин, переворачивая решетку над огнем и подбрасывая в пламя дополнительные щепочки. - А что такое? - добавил он резко.

Тангалоа, нацеливая "Хаяши" на обломки руин, предложил:

- Давай сходим к реке, Дирк. На том конце вроде древняя кладка сохранилась.

- Скоро уже будет готово! - заявил Визгаш тоном протеста.

- Мы недалеко, - заверил Тангалоа. - Позовите нас, когда почти совсем прожарится.