Руками не трогать

– Надо ее напоить. Вы залезете к ней на стремянку – я же не могу! – выпьете с ней и спустите. Договорились? Давайте скорее, пока она весь витраж не уничтожила. Кстати, вы не знаете, у нее все в порядке в семье?

– Не знаю. Не спрашивала. А если она откажется пить?

– Убедите! Влейте силой!

Через пять минут Снежана Петровна сидела на стремянке ступенькой ниже Ирины Марковны и наливала коньяк в пластиковый стаканчик. Внизу собрались уже все сотрудники музея. Ирина Марковна коньяк пила с удовольствием, но спускаться по-прежнему отказывалась. После «второго стаканчика» она пришла в себя и с неподдельным ужасом смотрела на результат своего творчества.

– Берта Абрамовна, что я наделала? Вы меня должны уволить! Как я могла? Как я вообще сюда залезла? Я же высоты с детства боюсь! Мамочки! – причитала Ирина Марковна. – Я же уничтожила часть витража. Почему вы меня не остановили? Откуда у нас в музее эта лестница взялась? Никогда не было! Я ведь зеркало вешала, стоя на стуле! Я боюсь спускаться! У меня голова кружится!

– Выпейте еще! – Снежана Петровна подлила ей коньяк.

– Не поможет! – чуть не плакала Ирина Марковна. – Это у меня на нервной почве. Дома с мальчишками не справляюсь совсем.

– Ирина Марковна, дайте нам телефон, мы вашему мужу позвоним, он приедет и вас снимет, – предложила главная хранительница.

– Да ему все равно, где я! Даже если я пропаду, он не вспомнит, – вдруг заплакала Ирина Марковна. – Мы же живем, как соседи! И я не знаю, где он. Мне наплевать, если честно. Я терплю только ради мальчишек!

Все замолчали. Признание Ирины Марковны, которая считалась счастливой женщиной, женой, матерью, всех повергло в ступор. Живут, как соседи? Ему все равно, где она и что делает? А ей все равно, где он?

– Хорошо, давайте все успокоимся и подумаем, как спустить Ирину Марковну, – распорядилась Берта Абрамовна.

– Ирина Марковна, я буду вас держать, обещаю, вы потихоньку вот сюда ногу поставите, – предприняла еще одну попытку Снежана Петровна.

– Нет. У меня голова кружится. Как я вообще сюда залезла? Я думала, вот именно сегодня поняла, что у мужа есть другая женщина. И решила успокоиться. Вы же знаете, мне нужно что-нибудь делать руками – мыть, чистить, составы придумывать. Вот я и решила помыть витраж. А что было потом – не помню. Хоть убейте. Где я эту стремянку нашла?

– В соседнем магазине.

Внизу появился Борис, который с интересом смотрел на женщин, сидящих на стремянке. Снежана Петровна непроизвольно одернула юбку.

– Они лестницу просят назад, – сказал Борис, – им товар раскладывать надо.

– Подождут, – отмахнулась Берта Абрамовна. – Борис, вы же мужчина, у вас есть идеи?

– Это радиация так действует, – ответил Борис.

– Ну, значит, нам ничего не остается. Будем вызывать полицию, – решила Берта Абрамовна. – Еленочка Анатольевна, позвоните, пожалуйста, Михаилу Ивановичу.

– При чем тут Михаил Иванович? – ахнула Елена Анатольевна. – Мне неудобно! Он же не пожарный и не МЧС.

– Это правда, но он мужчина. И у него связи. – Главная хранительница уже все решила. – Не хотите звонить, я сама его вызову. – Она набрала номер.

Еще через пятнадцать минут Ирина Марковна, обмякнув в теплых и сильных руках Михаила Ивановича, была аккуратно спущена со стремянки. Борис подхватил лестницу и отнес ее законным хозяевам.

Ирина Марковна была изрядно пьяна и не хотела отлипать от груди полицейского. Снежана Петровна, несмотря на выпитое, оставалась трезва как стеклышко.

– Ну, все хорошо, – говорил Михаил Иванович, успокаивая Ирину Марковну. У него был непривычно ласковый, нежный голос.

– Берта Абрамовна, простите меня. Ну хотите, увольняйте! Только я богом клянусь, не помню, как на эту стремянку влезала! – никак не могла успокоиться Ирина Марковна.

– Ирина, перестаньте, никто вас увольнять не собирается, – отмахнулась Берта Абрамовна. – Пойду звонить реставраторам. Давно пора. – Главная хранительница ушла в свой кабинет.

– За что он так со мной? – всхлипывала Ирина Марковна. – Почему? Я разве старая? Зачем ему другая женщина? Как он мог? У нас же дети… Они же еще маленькие. А ведь Кирюша уже все понимает и спрашивает, почему папа поздно возвращается. Он такой замкнутый стал. И Лешка по ночам плохо спит. Да, я все понимаю – мужику нужны чувства, любовь, страсть. Но зачем рвать по-живому-то? Может, мне тоже и любви и страсти хочется, но я не могу. Не могу. Кому я нужна? Такая? Кому?

– Ир, перестань, – вдруг строго сказала Снежана Петровна. – Хватит. Это сегодня ты витраж отмыла, а завтра что с тобой будет? У тебя дети. У некоторых и этого счастья нет. У меня нет ни мужа, ни детей! – Снежана Петровна отхлебнула коньяк прямо из бутылки и ушла в свой кабинет.

– Давай я тебя домой отвезу. – Гуля подхватила Ирину Марковну под мышки и повела на выход. – Сейчас потихоньку доедем. Ты мне про растворы расскажешь. Может, какой и сгодится. Ладно? Поехали. Я тебе и обед сготовлю, если захочешь.

Гуля увела Ирину Марковну, и Елена Анатольевна осталась с Михаилом Ивановичем наедине.

– Спасибо, – сказала она ему. – Вы опять нам помогли.

– Да ладно, – отмахнулся Михаил Иванович.