Руки кукловода

– Ираида, – я отодвинула подальше ополовиненную бутылку ликера, – ты меня извини, но ты не путаешь свою соседку с Мишель Пфайффер? Это ее в том фильме утопить пытались. А про соседку ты сама говорила, что никому ее смерть не нужна была… ты не придумала все эти улики – так, для разговора?

– С чего это мне выдумывать? – рассердилась Ираида.

Вместо ответа я красноречиво взглянула на бутылку. Ираида перехватила мой взгляд и обидчиво поджала тубы.

– Если все так, – наконец нарушила я затянувшееся молчание, – то почему же ты милиции ничего не рассказала?

– А кто меня спрашивал? – закричала Ираида и снова сбросила столбик сигаретного пепла в несчастную монстеру. – К тому же я тогда в таком состоянии была… а теперь все думаю про эту историю и мелкие подробности вспоминаю.

От ликера ли, от грустных мыслей или от сегодняшних переживаний в кафе у меня зверски разболелась голова. Проводив Ираиду, я выпила две таблетки шипучего упсарина и улеглась спать, на время выбросив из больной головы все неприятное.

Утром в отделе Мишка Котенкин встретил меня, исполнив на губах туш, и с шутовским подобострастием приветствовал:

– Здравствуйте, Александра Юрьевна, светоч и надежда российской журналистики! Не прикажете ли кофейку подать?

У меня не было настроения поддерживать Мишкин шутовской тон, вчерашние события не шли из головы. Однако я подсела к его столу, согласившись выпить кофе, и шепотом рассказала о трагическом завершении встречи с директором «Домовенка». Мишка присвистнул и вполголоса, уже совершенно серьезным тоном, сказал:

– Значит, действительно в этом агентстве делались какие‑то темные дела, и когда директор пошел на встречу с тобой, его устранили, чтобы не выболтал чего‑нибудь.

– Да кто его устранил? – возразила я, невольно повысив голос. – Я же рядом с ним сидела, никто его не убивал, от расстройства с мужиком инфаркт случился. Или инсульт. Я не врач, в таких делах не разбираюсь. А довела его я, своей статьей дурацкой! Выдумала неизвестные махинации, чтобы имя себе сделать, а человека на тот свет отправила!

Последние слова я произнесла так громко, что Кап Капыч, с унылым пыхтеньем трудившийся в своем углу над злополучным эротическим рассказом, откликнулся:

– Не знаю, кого ты там отправила на тот свет, но если ты мне не поможешь с этой эротической фигней, то будешь виновата в моем самоубийстве. Я сделаю харакири прямо посреди отдела и оставлю записку: «В моей смерти прошу винить Сашу П.».

– Лучше сделай харакири у Гюрзы в кабинете, – машинально ответила я, – и напиши «Прошу винить Анфису С». По крайней мере, принесешь пользу обществу.

– Ну, Сашунчик, хоть финальную фразу подскажи!

В голосе Кап Капыча звучало неподдельное страдание.

– Она закатила глаза, – по‑прежнему машинально, думая о своем, ответила я, – и забилась в пароксизме оргазма.

– Как‑как? – изумленно переспросил Кап Капыч. – В пароксизме оргазма? Ну, мать, ты даешь!

Мишка Котенкин тем временем уже бубнил вполголоса:

– Если ты считаешь, что директор агентства недвижимости может так вот запросто загнуться от расстройства, что его в газете облаяли, я, дорогая, просто поражен твоей наивностью! Торговля недвижимостью – это почти как наркобизнес, там такие волки трудятся – только зубы щелкают! А ты его этакой слабонервной курсисткой изображаешь!

– Но факт остается фактом – он умер на моих глазах!

– Ты ведь только что справедливо заметила, – ехидно прервал меня Мишка, – что ты не врач. Откуда же ты знаешь, что он умер? Ты ведь удрала из кафе, не дождавшись милиции и «скорой помощи». Может быть, его откачали, а ты себя уже в убийцы записала?

– Да брось ты, Мишка, – с горечью возразила я, – если бы ты его видел, ты бы не сомневался. Живой человек так выглядеть не может.

– Все‑таки мы проверим.

Мишка достал телефонный справочник и, перелистывая его, проговорил:

– Ближе всего бывшая Куйбышевская больница, но надо бы узнать, какая вчера была дежурной и куда могли отвезти на «скорой»…

Через пять минут он уже все узнал и набрал номер справочной.

– Скажите, пожалуйста, это ведь к вам в больницу вчера привезли Бориса Борисовича Ахтырского? Кто я? Я его родственник… Ах, какое горе! А какая причина смерти? Девушка, милая, я понимаю, что не имеете права говорить об этом по телефону, но мы, его родственники, так волнуемся, так волнуемся… Ах, вот как? Ну ладно, большое вам спасибо.

Повесив трубку, Мишка задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– Ахтырский действительно умер. То есть уже мертвым к ним поступил.

– Ну вот видишь? – вклинилась я и приготовилась к новому потоку самообвинений.