Руки, полные бури

Гадес помнил Анубиса вчера. И теперь точно не сомневался, что если запереть, то хватит его ненадолго. Оставшись наедине с мертвецами и без Сета… это будет хуже, чем смертный приговор. Гораздо хуже.

Амон, видимо, думал о том же самом:

– Я так боялся стать… безучастным. Древним божеством, обратившимся в камень, так глубоко в себе, что можно ли считать это жизнью. Но не думал, что таким может стать Анубис. Он слишком живой.

– Его одолевают мертвецы, – мягко сказал Гадес. – И ты ему нужен. Не только Сет.

Амон молчал, сейчас больше всего похожий на кота, встрёпанного, закутавшегося в плед. Он растерял свое сияние и тепло, пока не восстановил полностью после больницы.

Выцвел, поблек и никак не мог вернуться в норму.

– Ты говорил, в больнице смерть, – осторожно начал Гадес. Он видел, как вздрогнул Амон, но не стал молчать. Возможно, разговор расшевелит солнечное божество. – Я ничего такого не почувствовал. Хотя смерть и моя стезя.

– Не совсем то. Скорее… в том месте отсутствие жизни. Пустота. Как чёрная дыра.

Гадес не понимал. Он ощущал смерть, это его стихия, его подруга, его тьма. Его ласковый пёс и дом. Его плащ, постоянно окутывающий тело до мягкой, успокаивающей теплоты.

Для Гадеса губы Персефоны горчили смертью. Мир вокруг расцвечивался оттенками тьмы.

Для Амона всё иначе. Его солнце давало жизнь, согревало. Наверное, потому он так остро ощутил атмосферу больницы.

Он встрепенулся, плед сполз.

– Ты думаешь, Сет говорил серьёзно? Ну, пока Зевса нет…

– Абсолютно, – кивнул Гадес. – Но тебе решать.

– Не уверен, что меня будет кто-то слушать. Вот ты…

– Слушать меня будут. Но никто не пойдёт за смертью.

Амон фыркнул, наконец-то более похожий на себя:

– Думаешь, кто-то пойдёт за солнцем?

– Многие тысячи лет люди шли за солнцем. Чем боги хуже?

Ответить Амон не успел, потому что в комнату влетел Анубис. Усевшись в кресло, он стянул наушники, но выключать не стал, так что слышался чёткий ритм ударных.

– Амон, что на тебе? Это я нахожу одёжку в секондах, а ты у нас модный. Гадес, помнишь, что у тебя концерт?

– Рад, что помнишь ты, – проворчал Гадес. – Я пропустил почти все репетиции, не мог отменить ещё и концерт. Парни из группы и Роуз не поймут. Не хочу их подводить.

– Отлично! – Анубис, похоже, горел энтузиазмом. – Мы все пойдём. А потом зависнем в каком-нибудь пабе. Думаю, мы заслужили небольшую передышку. И отпраздновать, что теперь у Сета нет яда.

Так вот что обрадовало Анубиса. Гадес знал его достаточно давно и хорошо, так что заметил в глубине глаз тоску, но Анубис искренне радовался, что Сету больше не грозит опасность. Гадес не мог не признать, что хорошо его понимает.

– Думаешь, это неуместно? – Молчание Анубис понял по-своему. – Я не настаиваю, но мне показалось, будет неплохо…

– Ты прав.

Анубис просиял. Наушники у него на шее затихли, а потом приглушённо заиграли новой песней, которую резко нарушил звонок в дверь. Амон выглядел удивлённым, а вот Анубис подскочил с кресла:

– Наконец-то!

Он исчез в направлении входа, а Амон проворчал:

– Надеюсь, это не пицца. Иначе я обижусь, что вы не едите то, что готовлю я.

Вернулся Анубис с девушкой. Невысокой, в тёмных очках, со светлыми волосами, розовыми на кончиках.

– Знакомьтесь! – возвестил Анубис. – Гадес. Эбби.

О ней рассказывала Персефона, так что Гадес сразу узнал: Апоп. В человеческом облике, обычная девушка, хоть и смущённая.

– Амон, Эбби хочет научиться готовить, помоги ей.

Амон казался таким же смущённым, но быстренько поднялся и вместе с Эбби направился на кухню. Плед остался лежать на диване, а Гадес покосился на Анубиса:

– Ты уверен, что это хорошая идея?

– Конечно, нет. Но я останусь рядом с ними. На всякий случай. Эбби хорошо на Амона влияет.

Спустя несколько часов Гадес признал, что это правда так. Он и сам не стал уходить из квартиры, с опаской прислушиваясь. Но с кухни доносился весёлый смех, а разливающаяся медовая теплота силы Амона ощущалась в любой комнате.

Перепачканные в муке и ещё в чём-то, Амон и Эбби появились в гостиной в сопровождении Анубиса, всё с теми же наушниками, но чистого. Он в готовке точно участия не принимал.

Эбби сняла очки, так что Гадес отлично видел её странные, нечеловеческие глаза. Жёлтые, с вертикальным змеиным зрачком. Кто-то – возможно, Зевс – говорил, что в облике чудовищ остаётся что-то неправильное, приближающее их к животным, а не к богам или людям.

Амон и Эбби уселись на диван, наперебой рассказывая Гадесу малопонятные детали кулинарных опытов, из которых он только понял, что пирожков не будет. Хмыкнув, Анубис сразу надел наушники и в разговоре участия не принимал, пока не хлопнула входная дверь.

Все застыли.

Сет вернулся из спортзала и замер рядом с Гадесом, сверля взглядом Эбби. Он наверняка сразу почувствовал, кто она такая, как единственный, кто может победить змея Апопа. Волосы Сета были влажными, во всех его движениях Гадес улавливал знакомую физическую усталость.

Но сейчас он будто подобрался, готовый нанести удар. Глухо спросил:

– Она тут что делает?

На этот раз Анубис стянул наушники и выключил музыку:

– Она не хочет причинить вреда. Ей интересно.