Руки, полные дождя

У Анубиса выходной, так что первую половину дня он остался дома, то ли никуда не собирался, то ли не хотел оставлять Амона. Готовить у Анубиса выходило прескверно, хотя он пытался. Так что, когда Сет ушёл в клуб, Нефтида заявила «ты так кухню сожжёшь» и решила преподать ему пару уроков.

Амон не видел, но был готов поспорить, Анубис слушал её вполуха, постоянно отвлекаясь и не находя ничего интересного в готовке. Он отлично помнил его скучающее выражение лица.

Интересно, когда оно начнёт стираться из памяти? Поглощаться мраком?

Потом пришла Эбби, и она как ученица оказалась куда способнее. Она искренне интересовалась, хотя яйца разбить никак не получалось. Амон даже помог ей. Он прекрасно справился с парочкой, не задумываясь, а когда попытался сосредоточиться на действиях, то ничего не смог, яйцо выпало из рук и разбилось.

Амон думал, что может дать отпор Тиамат, но на самом деле не способен самостоятельно побриться.

Он узнал, какой скользкий пол в ванной, а футболки совсем не одинаковы на ощупь. На некоторых принты напечатаны, и Амон проводил по ним пальцами, боясь забыть, что там изображено.

А потом натягивал первую попавшуюся футболку, потому что какая разница, они все для него выглядят одинаково. Как мрак.

Он не знал, что ему делать.

Но Анубис не оставлял времени задумываться.

– Нечего сидеть и жалеть себя. У тебя всего лишь нет зрения, а не ноги или руки.

Амон не знал, почему это потеря руки страшнее, но считал за лучшее согласиться. Тем более Анубис был с ним энергичен, и если прочее казалось тьмой, то Анубис становился пульсирующим маяком.

Может, потому что они слишком много путешествовали и влипали вдвоём. Амон привык к Анубису. Понимал, когда он цеплялся за Сета.

Иногда и надо на кого-то ориентироваться.

К вечеру Анубис исчез, зато пришла Эбби. Если остальные старались не напоминать о слепоте или не знали, как себя вести с Амоном, то она, как и Анубис, нисколько не смущалась. Брала его за руку и вела вперёд.

Эбби не настаивала куда-то идти или делать что-то определённое. Она ни на чём не настаивала, но предложила почитать.

– Мне нравится делать это вслух, а ты мог бы послушать. И объяснишь непонятные места.

Не знала Эбби многого: например, что стога называются стогами. Но училась она с любопытством.

– Ты не слушаешь.

Амон вздрогнул и повернул голову в сторону Эбби. Он действительно отвлёкся и не сразу заметил, что она замолчала. Читала она не очень ровно, с паузами, словно иногда не понимала слова.

– Ты не слушаешь, Амон.

– Извини. Просто… не знаю, у меня сегодня весь день плохое предчувствие.

Эбби промолчала. Может быть, пожала плечами, Амону оставалось догадываться. Ему нравилась компания Эбби, но к вечеру утренний комфорт и удовлетворение всё больше улетучивались, давая место беспокойству.

Это глупо.

– Я ведь могу остаться таким, – внезапно для себя сказал Амон. И понял, что это правда. – Так и будешь читать мне?

Он хотел оставаться милым, но так сложно это делать, когда перед тобой всепоглощающая тьма. Тогда ты сам становишься тьмой.

– Ты показал, что я могу быть не одна. И ты не один. Они найдут способ помочь тебе. Или привыкнешь. Ведь это всё равно ты.

Амон пожал плечами. И поймал себя на мысли, что не всегда использует жесты, забывая, что это он их не видит, а другие-то отлично.

Он сидел на диване в гостиной, ощущал на коже тепло от лучей заходящего солнца. Услышал, как хлопнулась на стол книга, а Эбби прошуршала тихонько. Почувствовал, как она оказалась рядом. Её голос зазвучал прямо перед Амоном:

– И ты можешь ощущать.

Её пальцы осторожно легли ему на веки и закрыли их, скользнули по щекам на плечи. Эбби наклонилась, так что Амон ощутил, как пряди её волос задели его кожу. Её губы коснулись сначала одного закрытого глаза, потом так же бережно второго. Опустились ниже в почти целомудренном поцелуе. А потом Эбби кончиком языка лизнула его губы и захихикала, когда Амон вздрогнул.

Она села рядом, прижимаясь, и Амон спрятал лицо в её волосах. Он помнил, что они светлые, выкрашенные на кончиках в розовый. А глаза Эбби жёлтые, с вертикальным зрачком, как у змеи, потому что она и есть древняя змея Апоп. Не совсем богиня, но они смогли с этим «что-то придумать».

Нагретая солнцем змея, с тонким язычком и гибким телом. Она из воздуха и льна. Из чего-то лёгкого, подобного солнечным лучам. И Амон улыбнулся, вдыхая запах горьких трав от волос Эбби. Уж этого не смогла отнять даже Тиамат: он мог чувствовать.

Бабушку Марты звали Элизабет, и она оказалась рада гостю. Провела Анубиса на кухню, налила ароматный ромашковый чай.

– Я хотел поблагодарить, – сказал он. – Когда ночью вваливаются незнакомцы в крови, можно и выставить их вон.

– Ты не был таким уж незнакомцем.

Когда Элизабет улыбалась, морщинки в уголках её глаз становились глубже и в то же время именно они неуловимо напоминали молодую женщину, которую Анубис встретил когда-то.