Руки, полные пепла

Посейдона хотели стереть – он не был достоин воспоминаний. Осирис должен был жить вечно хотя бы в памяти. Как истинный бог возрождения. И смерти – даже той, которая за гранью любых представлений о ней.

– Ты – сокровенный образ в храмах, душа-двойник всегда будет священной для приходящих смертных.

Голос Анубиса шелестел, подобно песку, что обнимает пирамиды. В нем отражались перекатывающиеся волны вечности и смерть, которая возносит к сиянию звезд. В слова вплетался бальзамический запах и негромкий перезвон браслетов на руках ушебти.

Гадес никогда не встречал этих существ, и, как шепнула Нефтида, они жили только в Дуате, не показываясь в мире смертных. Что-то вроде слуг, хотя Гадес успел понять, что в этом царстве мертвых целый сонм существ – привратников и тех, кому он даже названия не мог подобрать.

Ушебти выглядели как абсолютно голые женщины, чьи тела поблескивали золотом в сиянии свечей. То ли покрашенные, то ли всегда такие. Длинные черные волосы, ярко подведенные глаза. Гадес даже не мог толком сосчитать, сколько этих существ в комнате: они постоянно перемещались, то кидая что-то пряно-ароматное в курильницы, то подавая Анубису священные предметы.

А еще они шептали. И прислушавшись, Гадес смог разобрать повторяющиеся слова:

– Господин Запада, господин Вечности…

Интересно, титулы Осириса теперь перейдут к Анубису, или он сохранит собственные? Сейчас Анубис выглядел серьезным и сосредоточенным. Его современная одежда не выглядела неуместной – может, потому что черная рубашка и джинсы сливались с тенями в комнате. А вот в лице Анубиса отражалось что-то древнее и сакральное, не мешали даже капли поблескивающего пирсинга. И шрам на щеке, который не зажил так быстро.

– Пусть же он слышит так, как слышите вы, пусть он видит так же, как видите вы, пусть он встает так же, как встаете вы.

Ушебти с золотой кожей скользили между Анубисом и Сетом с Нефтидой, стоявшими в стороне. Они не принимали непосредственного участия в ритуале, тоже остались в современной одежде. Она как будто подчеркивала, что древние ритуалы даже сейчас уместны.

Кроме них был только Амон, стоявший около Гадеса, и Персефона. Сначала Гадес не хотел ее брать, но она заявила, что может решать сама за себя. И стояла на удивление спокойно, наблюдая за длинными и витиеватыми ритуалами Анубиса.

– Да не буду я отвергнут, да взгляну я на владык инобытия.

Гадес полагал, что здесь будут Исида с Гором, жена Осириса и их общий сын. Хотя Исиду Гадес не любил, она слишком напоминала Деметру. А Гор походил на мать.

Оставалось только гадать, они сами не захотели присутствовать на церемонии или их не допустил Анубис – он ни с Исидой, ни с Гором особо не ладил.

– И да совершу я все превращения, которые мое сердце могло бы пожелать свершить во всяком месте, где бы ни пожелал быть мой Ка.

Пламя свечей затрепетало как будто от невидимого ветра, а Гадес ощутил более отчетливое присутствие силы то ли Анубиса, то ли самого царства мертвецов. Он не мог толком различить. Ушебти заскользили чаще, шелест их голосов наполнил небольшое помещение. Амон наклонился, чтобы негромко сказать:

– Все. Дальше саркофаг отправится в Дуат, нам там делать нечего.

За мелькающими золотыми росчерками ушебти Гадес мог видеть Анубиса. Он оперся двумя руками на саркофаг, там, где должна была быть голова. Выражение его лица оставалось серьезным, черты лица в густых тенях заострились. Он серьезно кивал, слушая, что говорит ему наклонившийся Сет.

Амон исчез, явно не желая оставаться дольше положенного. Гадес не знал, давило на солнечного бога царство мертвецов или чувство вины. Слишком многие из его пантеона погибли – Осирис, Тот. Хотя Амон вряд ли мог с этим что-то сделать, он явно чувствовал себя неуютно.

Шелестя тканью длинного платья и звеня браслетами, к Гадесу и Софи подошла Нефтида. Она сама казалась одной из ушебти, только более плотной и реальной.

– Анубис отправится в Дуат, – негромко сказала она. – До завтра. Покажет всем сущностям царства мертвых, что теперь он их хозяин.

– Думаю, Анубис может быть жестким, если захочет, – заметила Софи.

Нефтида кивнула. Она задумчиво крутила один из своих браслетов.

– Может… но ему сложно. Из-за всего. Я пойду с ним, ему понадобится помощь.

Гадес кивнул. В конце концов, он понимал, что царству мертвецов действительно стоит напоминать, кому они подчиняются. Пусть даже сейчас границы оставались нерушимыми.

– Сет наотрез отказался идти с нами, – Нефтида посмотрела на Гадеса. – Присмотри за ним, хорошо?

– Ты могла и не просить.

– Не трогай его!

– Отойди, Хель.

Северная богиня сейчас вовсе не казалась бездушной. Она стояла перед Гадесом, едва ли не сверкая глазами. Уперев руки в бока и смотря снизу вверх. Косточки, вплетенные в ее волосы, казалось, тихонько перестукивались, хотя Хель не шевелилась.

Она могла бы казаться даже очаровательной. Но ее окутывала сила – смерти, холода и забвения. На Гадеса, правда, она не производила особого впечатления. И не потому, что Хель была не настолько древней, как он сам, просто сейчас Гадеса волновали другие вещи.