Руки прочь от магии! (СИ)

Я захлебнулся и начал откашливаться, дрожа от слабости и боли. Меня снова схватили за плечи руки, но не имеющие с руками немой девушки ничего общего.

— О, Т23! Ты очнулся! Слава Кату! Слава Кату, ты жив!

Я никак не мог отдышаться и даже подняться не мог — так и лежал на каменном полу, в луже собственной крови. Аврора склонилась надо мной, и ее крылья стрекотали над самым ухом. Эйталита дышала часто, взволнованно и все пыталась помочь мне привстать, но ее сил не хватало. Она вообще очень хрупкая.

Наконец, с горем пополам, мне удалось присесть и опереться о каменную стену. Лоб болел и кровил — вероятно, я ударился им, когда упал. Почти все лицо в крови, и толстовка колледжа тоже. Наверное, я выглядел как настоящий маньяк или живой труп.

Тело еще мелко дрожало, но мне было ужасно жарко, и по лицу стекал пот. Внутри все постепенно остывало, но я продолжал чувствовать боль, хотя уже не такую сильную. Нос был заложен, и я дышал через рот, легкие еще сжимало от каждого вдоха. Аврора промакивала мое лицо платком и тихо-тихо стрекотала, как будто напевая колыбельную.

Понемногу я приходил в себя, и чем дальше отступала слабость, тем больше во мне поднимались злость и досада. Я мог бы остаться в Краю Голубых Одуванчиков вместе с немой девушкой! Зачем было вытаскивать меня обратно? Они же хотели убить меня! Я потер покрасневшие запястья, смотря в другой конец комнаты, где стоял Гугалан.

— Вы знали! — с ненавистью воскликнул я, и вместе со словами из моего рта вылетели капли крови. — Вы знали, что так будет! Вы чуть не убили меня — так давайте, завершите это сейчас, пока сюда никто не спустился! Как же я вас ненавижу, проклятые эйты!..

Я снова закашлялся, прижав кулак ко рту. Много раз мне бывало паршиво, после драк или отключек, но настолько плохо я не чувствовал себя еще никогда. Голова продолжала кружиться и подташнивало. Холодные руки тряслись, и я никак не мог сдержать это.

— Мы не… не хотели, — донеслось из угла, в котором стоял Гугалан.

Мне не было видно его лица, но голос его звучал настолько ошарашено и растерянно, что я почти поверил ему. Не хотел он, конечно! Все эйты подлецы и лгуны, а те, кто состоит в совете, и подавно.

— Т23, милый, — заговорила со мной Аврора, и я неожиданно вспомнил, что она находилась со мной все это время тоже, — мы не знали, что так получится. Машина должна была измерить твою силу магии. Это безопасно для эйталитов и дефектных. А ты оказался ни тем и ни другим.

Такой поворот событий ввел меня в ступор, и я даже на время забыл про боль, бессмысленно смотря в серые глаза Авроры. Что она имеет в виду? Если я не человек, не эйталит и даже не дефектный, то кем еще я могу быть?

— Ты ровно наполовину человек и ровно наполовину эйталит, — продолжила она и тихо вздохнула.

Стало очень тихо. Я хотел улыбнуться над такой нелепицей, но лишь приоткрыл рот. Что она сказала? Мне точно не послышалось? Но как? Мои родители…

— Мы должны были узнать об этом еще давно! — заговорил Гугалан из своего угла. — Почему люди замяли тот факт? Кто его родители? Где они сейчас? А его приемные обо всем знали?..

Он говорил и говорил что-то еще, задавал вопросы в пустоту, но я уже ничего не слышал. Я смотрел на Аврору с мольбой в глазах, а она отвечала мне спокойным взглядом. Пожалуйста, пусть она скажет, что это не так! У меня есть семья, настоящая семья!

— Я знаю, кто его родители, — неожиданно произнесла Аврора и тут же добавила: — Я узнала эту энергетику.

— Узнали энергетику?.. — переспросил Гугалан, а Аврора продолжила, по-прежнему не отрываясь смотря мне в глаза:

— Твоего отца звали Эймлок, и он был эйталитом. Сильным, вспыльчивым… невероятным. Он мог спалить целый лес одним щелчком пальцев. Собирался занять место в совете. А потом встретил твою мать. Человека. Насколько мне известно, она погибла, вскоре после твоего рождения, а Эймлок исчез, спрятался в одном из миров. Больше я никогда о нем не слышала.

Если бы я мог, я бы зажал руками уши, чтобы не слышать этой чепухи и по-прежнему верить, что у меня есть родная, нормальная семья. Они ждет меня дома, в мире людей, и у них нет ни побочной силы, ни побочной внешности. Отец работает в аптеке, а мать нянчит детей. Они мои родители, а не…

Но чем больше я думал о своих «родителях» тем ярче вспоминал, что всегда замечал, как я отличаюсь от них. Я и по внешности на них не походил, и характером выделялся и вообще был явно «кукушонком» в их гнезде, но никогда, до этого момента, не придавал этому никакого значения.

А теперь мне развязали глаза, и все стало на свои места.

— Этого не может быть! — глупо, по-детски воскликнул я. — Я не… Как это могло произойти?

К нам медленно подошел Гугалан, смотря на меня со смесью жалости и раскаяния. Никогда бы не подумал, что у него может быть такой взгляд.

— Госпожа Аврора, вы уверены, что это именно его сын?

— Конечно! — сразу же отозвалась она. — Я хорошо знала Эймлока. Мы были друзьями. Его энергетику я бы узнала из сотни других.

Я посмотрел на нее почти с надеждой. Она знала моего отца, моего настоящего отца? Она расскажет мне о нем больше?