Руки прочь, профессор

Ой, бля… Хорошо, что она еще контекста сна не знает.

А я, конечно, хороша! Не надо, бля!

Да если Ройх с меня на эту шалавистую медсестру переключится – я ж только перекрещусь от радости. Да что там, перекрещусь. Постриг приму. Из чистого восторга божественным провидением!

По комнате летаю так, будто меня в жопу ужалили. Скидываю Аньке курсач, дитя моих ночных страданий, со слезной мольбой: “Родная, распечатай”. Она еще, наверное, не выехала из дому. Она недалеко от универа вместе с Илюхой живет. И уж принтер у них есть. У меня – только папин ноут и остался. И то потому, что буквально за неделю до того, как к нам пришли Вовкины кредиторы с его распиской, я этот ноут дала чуваку из общаги. На время давала, у него сгорел, а курсач нужно было срочно писать.

Кто знал, что именно этот ноут станет для меня позже чуть ли не основным моим артефактом. Самой ценной вещью. Потому что те бандиты, что пришли нас выдворять – только по сумке шмотья и разрешили взять. Еще и проверяли, нет ли в наших с мамой сумках чего ценного.

Зубы чищу так старательно, будто вместе с эмалью надеюсь вычистить и мысли. В них полно послевкусия сна и какой-то лютой бредятины. Не удивительно для человека, проспавшего два часа, но быть мной сейчас – неприятненько.

– У тебя телефон бренчал, – предупреждает меня Оксанка, уже застегивающая молнии на ботинках. Черт. Она уже выходит. А я еще даже не расчесалась!

– Спасибо, – одной рукой хватаюсь за расческу, второй – за телефон. Надеюсь, это Анька отписалась, что получила мое письмо.

Сообщение с неизвестного номера сразу портит мне настроение. Удалила бы не читая, вот только слишком оно короткое. Даже открывать не надо, чтобы узнать о чем.

“Вчера мы не договорились. Поболтаем в выходные. Ты ведь не берешь старпера с собой на работу? Братишка”.

А ведь чисто по логике утро хоть чуть-чуть должно быть добрым!

Если жизнь хочет вас отмудохать – она делает это с удовольствием и по всем больным местам.

Я не выспалась. У меня болит голова и просто паскуднейшее настроение. А первой парой – клятая геометрия зданий. Прекраснейший предмет. Интересный. Только преподает его…

– Надо же, Катерина, решили почтить нас своим присутствием? – едко спрашивает Ройх, демонстративно бросая взгляд на часы. – Что ж, я надеюсь, ночь потрачена не зря. Сгораю от нетерпения увидеть ваш курсовой проект. Займите ваше место.

Смотреть на него с каждым днем – все неприятнее. А после сна я еще почему-то и краснею, вспоминая как откровенно эти руки мяли прелести той медсестрички.

– Катерина, вы замерзли? – Ройх снова разворачивается ко мне. – Может, хотите сами задачу разобрать?

– А хочу, – почему-то это я произношу с вызовом. Немногие с курса так ему ответить решатся. Честно говоря, сегодня все настолько плохо, что я хочу хоть одну маленькую победу одержать. Потому что задачи… Их я действительно люблю. Когда в пальцах мел, а перед носом формулы – не надо думать, где искать деньги и как мне отделаться от Вовчика. И в мире строгих расчетов я – своя. И точно не зарабатываю тем, что снимаю лифчик перед тремя десятками озабоченных козлов.

Иногда – ненавижу Ройха за то, кто он есть. Потому что до того, как вскрылась истинная его сущность – я обожала его лекции. В рот смотрела. Из шкуры готова была выпрыгнуть, лишь бы пролистав мой проект он одобрительно кивнул.

Все знали, что преподает он из любви к самому процессу обучения. Зарабатывал Ройх частными проектами домов для олигархов. Единственный, кто в профессорате имел тачку представительского класса. На такого спеца хотелось равняться.

Впрочем, я теперь знала, из любви к какому искусству он реально преподает. И все восхищение им уже распустила на полосочки. Правда на парах все равно было паршиво.

А чего может быть хорошего в том, что я точно знаю, что сейчас он во мне видит не перспективную студентку, а задницу в облегающих джинсах? Одну из тех, кого он не прочь нахлобучить.

Задача сложная. И алгоритм её решения – новый. Так как я опоздала, Ройх персонально для меня диктует пояснения для решения.

– Понятно?

Когда я заканчиваю, он смотрит на меня с таким необыкновенным презрительным одобрением, изобретенным специально для меня. И так меня это бесит, что сдержаться просто невозможно.

– Понятно, – киваю, – но по идее, эту задачу и старым алгоритмом можно решить. Только коэффициенты сменить.

– Да ну? – Ройх язвительно приподнимает бровь и щедрым жестом указывает мне на доску. – Рискнете доказать утверждение, Иванова?

За партами тихо воют – причем так, что совершенно точно понятно, кто-то из моих однокурсников понял, что живыми они отсюда сегодня не выйдут.

Насрать. На все насрать.