Руки прочь, профессор

– Так рада, что ты меня пригласил, – шепчет Вера, пока я вытягиваю из кармана жилета наши с ней билеты, – сколько времени мы никуда вместе не ходили? Года два?

– Третий пошел, – откликаюсь отстраненно, но одергиваю себя и поощрительно поглаживаю Веру по руке. В конце концов, сколько можно ей нервы трепать?

И вправду же уже третий год, как у нас с ней происходит не пойми что в отношениях. Паузу я вроде как и обозначил, но при этом потрахаться захожу с потрясающей регулярностью.

Хотя в последнее время не заходил…

Ложа, в которую мы заходим – не пуста. И я этому не удивляюсь, а вот обернувшийся ко мне чуть полноватый, слегка похожий на усталого бульдога мужик – очень убедительно округляет глаза.

– Юлий Владимирович, какой сюрприз, – Филимонов поднимается, подавая мне ладонь для рукопожатия, – не думал, что мы с вами встретимся в выходной.

Не думал он. Собственно – это его требование было, чтобы я сюда заявился, да еще не один, а со спутницей.

– Васнецов уступил мне билеты, – улыбаюсь я спокойно. Чувствую, как напрягается рука Веры на моем локте, перекладываю ладонь на её талию, – Павел Андреевич, позвольте представить вам эту дивную женщину. Вера. Подруга дней моих суровых. И утешение ночей.

– Не перебарищивай, Юл, – смущенно шепчет моя спутница, – прям-таки утешение.

– Не скромничай, дорогая, – покачиваю головой, – кстати, Павел Андреевич – ректор моего университета. Повелитель двадцати тысяч душ, включая студентов и весь педагогический состав.

– Ты особенно разошелся сегодня, Юлий, – Павел Андреевич покачивает головой, а потом пожимает плечами. Подзывает жену. Представляет ей Веру.

Я с Альбиной Филимоновой знаком – эта худая женщина, как будто перепутавшая эпохи и родившаяся в нашем суровом веке чопорной леди – давно мне симпатична.

Конечно же, занимая положенные места, я оказываюсь рядом с Филимоновым. Вера, конечно, тоже рядом, но Альбина мастерски занимает её беседой о предстоящем спектакле.

– Ну, и что вы мне скажете?

Филимонов задумчиво поглядывает на Веру, постукивает пальцами по подлокотниками.

– Хороший вариант, – произносит он с авторитетным одобрением, – безопасный.

– Я вообще-то про другое, – замогильным голосом озвучиваю.

– Знаю, – наш ректор вообще-то не любит растекаться мыслью, он вообще настолько прямой, если бы не прилетало регулярно – восхищался бы им всей душой. Мне прилетает. Восхищаюсь процентов на шестьдесят души.

– Хреновы твои дела, Юл, – Павел понижает голос, чтобы занятые своими беседами дамы не особенно уловили, о чем у нас тут речь, – те члены ученого совета, с которыми я говорил, в большей степени “против” твоей кандидатуры, чем “за”.

– И это связано?..

– Сам знаешь, с чем это связано, – голос ректора падает аж до шепота, – обвинение в домогательстве, помноженное на попытку воспользоваться служебным положением, никуда не делось. Ты сам знаешь, какой ценой мы тогда добились того, что тебя на кафедре оставили и даже ставку не срезали. Если бы было хотя бы заявление в полицию – поверь, нам был бы полный трындец.

– Я работаю без осечек. Ни единого сомнительного случая за два года.

– Юл, это я добивался того, чтобы тебя не увольняли, – напомнил Филимонов цепко, – я тебя знаю. Мне ты можешь не доказывать ничего. Как мужик понимаю, почему произошел тот инцидент. Честно говоря, мне-то абсолютно похер, сам знаешь, интрижки со студентками случаются. Тот же наш Васнецов – яркий пример. Крепкая семья. В Татьяне наши души не чают. Обожают, когда Васнецов с ней на корпоративы приходит. Вот только старперам из совета до моих вольных взглядов далековато. Они считают, что ты все еще недостаточно надежен. Не остепенился. И потому – бес в ребре у тебя может обостриться.

– И что вы предлагаете?

– Женись, – Филимонов кивает на Веру, – на нормальной зрелой бабе женись. Чем быстрее – тем лучше.

Судя по всему, мое глубокое охренение как-то отражается на лице, потому что Филимонов разводит руками.

– Это не требование, Юл. Это путь решения твоих проблем с репутацией. Тем более, ты ведь давно с этой девушкой?

– Порядочно, – озвучиваю глухо. Павел Андреевич кивает.

– Это заметно. Мне заметно, значит, и другие не заподозрят ничего преднамеренного.

– И как скоро это необходимо сделать?

– Ну сам посуди, если ученый совет через две недели? Я могу потянуть время, выкроить еще неделю, но это – максимум. И все надо провернуть до этого. Чтобы на совете все уже были благостные и со всех сторон к тебе расположенные.

– Нас так быстро не поженят, – произношу мрачно.

– Да брось, – Филимонов досадливо кривится, – в ЗАГСе можно договориться. Везде можно договориться, сам знаешь. Не за деньги, так за услугу. Поженят, куда они денутся? Только сейчас за дело берись, а не потом. Потому что или так, или надеяться тебе останется только на то, что Иванова сама придет каяться в том, что намеренно очернила твое имя. С учетом ваших с ней войн – что-то мне сомнительно, что у неё вообще может настолько проснуться совесть.