Руки вверх, я ваша тетя!

Маркиз уже сам был не рад, что обратился к нему за консультацией.

Неожиданно в середине ресторана поднялся шум. Подвыпивший посетитель, рослый детина с внушительным пивным загривком, поднялся из-за стола, зычным голосом перекрыв окружающие звуки. Обращаясь к своим сотрапезникам, но не соразмеряя громкость голоса, он говорил:

— Да питерские все нищие! Они в такие места, в натуре, никогда не ходят! Давай, спросим людей, здешние они или из Москвы? Я на ящик «Джонни Уокера» спорю, что здесь сидят одни москвичи!

Негромкий ответ его собеседника не был слышен, но неугомонный детина, слегка покачиваясь, направился к столику, за которым сидели Маркиз с Рудиком.

— Эй, — пацаны! — прогудел он на манер пароходного гудка. — Вы, конкретно, московские, верно?

— Нет, мы, конкретно, урюпинские, — отозвался Рудик.

— Чего? — детина удивленно открыл рот. —Урюпинские? Это где же такое? Это что, в натуре — город?

— Город, город, — поддержал приятеля Маркиз, аккурат направо от Мелитополя.

Из кулуаров ресторана нарисовался администратор — лысоватый мужчина с мягкими уклончивыми манерами бывшего комитетчика.

— Уважаемый, — проворковал он на ухо не в меру общительному московскому гостю, — давайте, не будем мешать людям культурно проводить время. Люди, может быть, пришли сюда отдохнуть и не хотят вести с вами умные разговоры…, давайте вернемся к столу и отведаем за счет заведения суфле из раковых шеек…

— На хрена мне твоя онкология! — заревел раздосадованный москвич, как арестованный за хулиганство бегемот. — Может, я конкретно с людьми поговорить хочу!

Однако администратор вел его так аккуратно и вместе с тем так непреклонно, что удивленный неожиданным отпором детина только успевал переставлять толстые, как колонны, ноги.

В это время его сотрапезник, внимательный круглолицый мужик в мятом, но очень дорогом льняном костюме, приподнялся и негромко, но очень отчетливо проговорил:

— Стасик, кончай бардак! Антон Иванович тебе пропишет…

Тут же по незаметному знаку администратора на сцену поспешно выдвинулись четверо бравых молодцев в коротких поношенных кольчугах, вооруженные музыкальными инструментами, и грянули на двух скрипочках, флейте и барабане что-то ритмично-заунывное, что с натяжкой можно было посчитать средневековой музыкой.

Во всяком случае, эта музыка выполнила основную роль — отвлекла посетителей ресторана от назревающего скандала. Правда, и скандал сам собою затих — то ли благодаря умелым действиям администратора, то ли из-за того, что подвыпивший москвич из активной фазы опьянения плавно перешел в печально-слезливую, и теперь он хотел не общения с незнакомцами, а грустного задушевного разговора со своими старыми друзьями.

— Постой-ка! — неожиданно проговорил Рудик, глядя вслед подгулявшему москвичу. — Вот, оказывается, в чем дело!

— Что такое? — удивленно спросил Маркиз. — Ты узнал этого гиппопотама? Вместе плескались в тростниках?

— Ты не слышал, что сказал его приятель?

— Кончай бардак.., очень своевременное замечание!

— Да нет, не это! Он сказал «Антон Иванович тебе пропишет».

— Ну и что? — недоуменно уставился Леня на приятеля. — Кто такой Антон Иванович?

— Ты меня удивляешь! — насмешливо осклабился Рудик. — Страна должна знать своих героев! Антон Иванович Калягин — неужели это имя тебе ничего не говорит?

— Калягин? Конечно, говорит! Олигарх, миллионер, «владелец заводов, газет, пароходов…»

— Точнее, заводов, приисков и банков…

— А почему ты решил, что речь идет именно о нем? Не такое уж редкое сочетание — Антон Иванович! Помнится, был даже такой советский фильм — «Антон Иванович сердится»!

— В наше время сочетание не такое уж и частое, кроме того — эти веселые ребята — из Москвы, как и Калягин, а самое главное — сегодня прошел слух, что Калягин приехал в Петербург по каким-то серьезным делам.., похоже, что этот слух не лишен оснований!

— Ну и какое отношение к нам все это имеет?

— Очень даже прямое! И все это настолько интересно, что я с тебя не возьму гонорара и даже готов сам заплатить за обед…

С этим заявлением Рудик немного погорячился, но Маркиз это прекрасно понял и отверг такой широкий жест приятеля.

— Лучше объясни мне, наконец, что все это значит! А то ты только смотришь с умным и загадочным видом, интригуешь меня.., понимаю, тебе это доставляет удовольствие, а меня, признаться, несколько раздражает…

Рудик собрался было приступить к объяснениям, но тут весьма некстати появилась официантка с десертом, который носил весьма двусмысленное название «радость королевы Гиневры». Раздосадованный Маркиз так недовольно покосился на девушку, что та испуганно спросила:

— Вам что-нибудь не понравилось?

— Все, все понравилось! — с кислой улыбкой ответил Леня.

— Зря ты так, — проговорил Рудик, когда расстроенная официантка удалилась, — что если она от горя повесится в подсобке?

— Это я сейчас повешусь! — Леня всерьез рассердился. — Прекрати интриговать! Объясни, наконец, что ты там понял?