Рукой подать

Тео сам не понял, как оказался на переднем сидении туристического автобуса. Федерико довёз его до виа Тибуртина за рекордные сорок минут и, взяв с него обещание посидеть вместе в баре на выходных, умчался в арку, едва не задев крышей её старые каменные своды. Проводив автобус взглядом, Тео открыл калитку и зашёл в ворота, поднялся в квартиру. Принял душ и переоделся в чистое. Пока он собирался, на небо набежали тучи и к моменту, когда он покинул виа Тибуртина, успел начаться слабый дождь. Зонта в рюкзаке не оказалось и, цыкнув языком, Тео нехотя спустился в метро у вокзала Термини. Гадостное ощущение от такого путешествия скрасилось его кратковременностью. Он вышел на станции Барберини и успел глотнуть кофе в знакомом баре, пока ожидал назначенного времени. На почте всё так же висело письмо от Салли, менеджера канала семьдесят три Британия, в копию наверняка была добавлена Олив. Открывать документ с её правками не хотелось и поэтому, он в очередной раз скрыл уведомление от почты, и, взглянув на часы, направился к Пантеону. Обычно местом встречи здесь служила Пьяцца-делла-Ротонда. У египетского обелиска всегда было просто найтись даже незнакомым с городом людям. Но в этом году площадь подверглась реконструкции, поэтому в качестве геотега на странице экскурсии Тео вывесил центр колоннады у входа в Пантеон.

В небе громыхнуло. Тео поднял глаза и оглядел тяжёлое тёмное небо, такое нетипичное для Рима в это время года. Спешно прошёл вдоль строительных ограждений и, приблизившись к месту, отмерил шагами расстояние до монументальных мраморных колонн. Людей вокруг оказалось немного. Молодые родители с коляской, чуть дальше пожилая троица подруг, в отдалении группа школьников с экскурсоводом. Ни намёка на О’Канингхэм, кем бы он ни был.

Боковым зрением он уловил яркое пятно в отдалении. Красный зонт. Фигура под ним приближалась ко входу быстрым шагом. Тео повернул голову, и взгляд его зацепился за знакомый предмет. Круглая плетёная сумка с шелковой лентой. Её обладательница зашла внутрь колоннады и, сложив зонт, оглядела пространство перед Пантеоном. Зелёные глаза округлились, когда она встретилась взглядом с Тео. Он ошеломлённо замер. Это галлюцинация? Он бредит?

Олив сделала несколько осторожных шагов в его сторону и остановилась только тогда, когда между ними осталось не больше двух футов.

— Кажется, я привезла с собой дождь, — тихо сказала она, опустив взгляд себе под ноги.

Тео вскинул брови, всё ещё не веря своим глазам. Помедлив, спросил:

— О’Канингхэм это ведь ты?

— Да-а, — покивала, — Канингхэм моя фамилия. Ты не знал?

— Там был апостроф, — заметил Тео спокойно.

Как будто это было важно.

— Я заполняла заявку дрожащими пальцами, — Олив, наконец, подняла на него глаза, — Наверное, опечаталась.

Он слегка наклонил голову вправо и, оглядев пространство вокруг, внимательно посмотрел в глаза напротив.

— Что ты здесь делаешь? — спросил.

— Я сделала ошибку… Наговорив все эти глупости тогда в квартире Бена. На самом деле, я, кажется, не могу без тебя больше. Не знаю, как именно так вышло. Мы ведь совсем недолго знакомы, но, — Олив замялась и, подняв голову, взглянула на высокие своды Пантеона, — Боже, как сложно! Дай мне минуту.

Она закрыла глаза и попыталась отдышаться. Наклонила голову вперёд. Вдох-выдох.

— Извини, — наконец, сказала, — В общем, мысль простая. Кажется, я люблю тебя, и да, знаю, я страшно облажалась. Уехала, очень тебя обидела. Мне достаточно будет короткого «нет», и я тут же уйду навсегда. Потому что всё понимаю. Наверное, не стоит прощать такое. Но просто, я бы хотела, чтобы ты знал, как сильно я скучала эти пять дней. И два дня до того тоже были ужасными. Я не хочу работать вместе, но я хочу быть с тобой. Вот. Это всё. И-и ты не обязан ничего на это отвечать. Да…Теперь точно всё.

— Oh, mio Dio, che casino! (*О Господи, что за безобразие!) — Тео всплеснул руками, отчего Олив вздрогнула.

Она покивала.

— Я понимаю, — повторила, — Извини.

— Олив, zitto! (*замолчи!) — Тео выставил перед собой ладони в жесте «стоп», — Сейчас я не хочу слышать ни единого слова! — он уложил руки в боки и, покивав каким-то своим мыслям, продолжил, — Если ещё хоть раз ты вот так бросишь меня. Не поговорив, не обсудив ничего, это будет fine (*конец). Fine di tutto! (*Конец всего)

Уголки губ Олив дрогнули и несмело растянулись в робкой улыбке.

— Что?! Вот чего ты улыбаешься?! Превратила мою жизнь в ад, и смеётся надо мной!

— Прости, извини, пожалуйста, — она закрыла лицо ладонями, — Просто ты…Ты вообще замечаешь, что переходишь на итальянский?

— Это единственное, что волнует тебя в эту минуту? — сам едва не сорвавшись в нервный смех, спросил Тео.

— Нет, — Олив отрицательно мотнула головой и сделала шаг к нему, несмело уложив ладонь Тео на грудь, — я больше никогда так не поступлю с тобой. Обещаю.

Он испытующе взглянул в её зелёные глаза и ощутил, как легко стало дышать.

— Олив, это была отвратительная неделя, — сказал Тео уже тише, притягивая её к себе.

— Да, у меня тоже, — она покивала и утонула в его объятиях, — Прости меня, пожалуйста.